Рефлексии и деревья. Стихотворения 1963–1990 гг.. Сергей Магид

игры вечно-юных мудрецов.

      Но чуять смысл и преданность вещей,

      себя считать всего, что есть, подобьем, —

      не это ль нам досталось от отцов?

      Возможно, это, если мы мужчины.

      Но жизнь свою мы чертим на песке

      и этот контур океан смывает.

      И лишь в канун последней годовщины,

      как Одиссей, попавший к Навсикае,

      мы о начале думаем в тоске.

      г.

      Начало всех начал: в паху и в сердце

      мы ощущаем первые толчки

      и начинаем выяснять причины.

      Жизнь целому дают две половины,

      одним лучом в двойном единоверце

      решившие соединить зрачки.

      Объявлен поиск, но земля мала.

      Нам и в любви не достает отваги.

      Две половинки погибают врозь.

      А мы, к судьбе не ощущая тяги,

      всё думаем, судьбу пройдя насквозь,

      что нас, – но где? – Офелия ждала.

      Здесь каждый одинок, как придорожный крест.

      В степи журавль колодезный богаче

      людскими лицами, чем мы среди людей.

      Тиран, предатель, узник, – лицедей, —

      на выбор. Мы глядим окрест

      и видим вновь, что здесь нельзя иначе.

      д.

      Так мы живем. Как водится, назло

      и вопреки всему, что против жизни,

      порою вопреки самим себе

      и много чаще вопреки отчизне.

      И чтобы жизнь совсем не развезло,

      спаси нас, Господи. Ведь всё в Тебе.

      И что нам надо, в сущности, для счастья?

      Всё наше счастье здесь наперечёт:

      земля (мы с нею вместе колобродим),

      товарищ (молчаливое участье),

      любимая (бывает, что находим)

      и Родина, – но тут, как повезёт.

      О, хоть бы эхом собственного ритма

      заполнить этот Божий стадион.

      Но жульничает Бог. Он жмот и жила.

      И наша жизнь уже дыханье сбила,

      вращая бесконечный марафон.

      И в Колизее не слышна молитва.

      е.

      Но потянуло снегом и ледок

      вчера покрыл предутренние лужи.

      А утром воздух тихо зазвенел.

      И в суете своих обычных дел

      я целый день разыскивал исток

      звучания, которым был разбужен.

      Как странно всё же: осень, не весна,

      пора, – что там ни думай, – увяданья

      и птицы нас покинули давно,

      а я смотрю на улицу в окно

      и медленно, как будто бы со сна,

      вхожу по пояс в реку ожиданья,

      по грудь, по шею… Заливает рот

      вода надежды. Что за невезенье.

      Надежда отбирает столько сил,

      что под конец нам изменяет зренье

      и мы в крутой ложимся поворот…

      Но честь тому, кто все-таки доплыл.

      ё.

      Нам свойственно как кошкам выживать,

      Нам свойственно всерьез, не понарошке,

      Упасть и снова встать на все четыре.

      Симметрия есть в сумасшедшем мире:

      Там космос отражает нас в окошке,

      А мы должны его вот здесь переживать.

      И время нас крадет исподтишка

      и