Обрывок реки. Геннадий Гор

и амбар сглаживают свои углы и круглеют. Вещи становятся короче. И круг преобладает над квадратом. Столы – круглы, стулья – круглы, ящики – круглы, даже вытянутые лица икон становятся круглее и добродушнее. И вот святые уже не святые, а купцы, Мария уже не Мария, а купчиха.

      Готика, угловатый стиль Средневековья, была побеждена округлым стилем буржуазии.

      Буржуазия и круг – разве это не синонимы? Воображая буржуя, мы всегда его видим круглым.

      И вот уже поп не тот. Уже не Иисус Христос. Не худ, а толст. А главное – кругл. Голова – кругла, живот – кругл, ноги – круглы, руки – круглы. И вместо длинных волос совсем нет волос. Теперь это уже не поп, а кулак. Ряса становится короче. Теперь это уже не ряса, а длинная кулацкая рубаха. И крест круглеет. Теперь это уже не крест, а замок. С замком на груди поп или кулак, и кулак и поп в одном лице, выходит во двор. И двор круглеет. Теперь в его дворе нет частностей. Двор и дом, сад и огород – едины. Никто не знает, где кончается сад и где начинается огород, где кончается дом и начинается дом. Где хозяин и где хозяйство. Хозяин и хозяйство слиты воедино. Они неотделимы и неделимы.

      – Здесь все принадлежит мне, – говорит поп.

      Здесь все принадлежит ему.

      – Я поп, – говорит поп.

      Он поп.

      – И я хозяин, – говорит хозяин.

      И он хозяин.

      – А вот дворянин, – говорит дворянин.

      Он дворянин.

      «Я ловлю рыбу», – думает он.

      Он ловит рыбку.

      «Вот мой дом в лесу, на берегу реки», – думает он.

      Вот его домик в лесочке, на берегу речки.

      – Нет, это кусты, это листья, это трава, это солнце, это цветы, – говорит он.

      Нет, это кустики, это листики, это травка, это солнышко, это цветочки.

      «А я старик», – думает он.

      А он старичок.

      И вот старик и вот старичок встает и идет к себе в домик, к себе в дом, где сидит старуха, где сидит старушка, его мать.

      «А я фрейлина, – думает старуха, думает старушка, его мать, – императрицы Марии Федоровны».

      Она бывшая фрейлина бывшей императрицы бывшей Марии Федоровны.

      – Я готова к исполнению своих обязанностей, – говорит фрейлина. И она готова. Она сидит. Она ждет. Уже столько лет сидит и ждет, когда императрица вернется. Она считает пальцы на своих руках: – Не вернется, вернется. – На ее руках десять пальцев. – Не вернется, вернется. – Она считает пальцы на своих ногах: – Не вернется, вернется. – На ее ногах десять пальцев. – Не вернется, вернется.

      И чтобы не забыть французский язык, она повторяет французский язык! Она показывает пальцем на какую-нибудь вещь, на стол, на стул, на окно, на дверь. И спрашивает себя, как будет стол, как будет стул, как будет окно, как будет дверь. И сама себе отвечает, что стол будет стул, стул будет окно, а окно будет дверь.

      – Нет, это не стол, а стул, это не стул, а стол, это не окно, а дверь, это не дверь, а окно, – поправляет ее сын.

      – По-русски это, может быть, и стул, – возражает ему мать, – а по-французски это стол.

      – Нет,