Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа. Глен Кук

цвета соли с перцем, густая, пегая бородка коротко и аккуратно подстрижена. Уэйн моего роста, килограммов на десять тяжелее, но не толстый. Крепкий на вид – если как следует разозлить, справится с пятью бешеными быками. Дюйма на четыре выше Тайлера, светловолос, с ледяными синими глазами. И все же они похожи, как близнецы.

      Я пять лет провел в обществе таких людей. Любой из них, если ему западет в голову, способен на убийство. Человеческая жизнь для них почти не имеет цены: слишком много смертей они видели.

      Но есть одна загвоздка. Морские пехотинцы – ребята прямые. Понадобись кому пришить старика – он и пришил бы. Если, конечно, нет веских оснований убивать его постепенно. К примеру, увеличение своей доли наследства – чем не основание?

      Гадать бесполезно, и бесполезно торопить события.

      Я помог кухарке убрать со стола и собрался в дорогу.

      11

      Я не был у Морли несколько месяцев. Мы не ссорились, просто не было необходимости и не хотелось, будто корова, щипать травку, которой потчуют в его ресторане. Я пришел в девять. Заведение было закрыто. Ресторан Морли работает с одиннадцати вечера до шести утра и обслуживает всех мазохистов, готовых питаться одними овощами.

      Кто только здесь не бывает! Даже некоторые из моих лучших друзей, мне тоже волей-неволей иногда приходится.

      Итак, девять часов. Закрыто. Я подошел к черному ходу и постучал условным стуком, то есть колошматил в дверь и вопил, пока подручный Морли Клин с пятифутовым куском свинцовой трубы в руках не изъявил желание сделать из меня яичницу.

      – Я по делу, Клин.

      – Еще бы… стал бы ты так горячиться из-за вегетарианской жрачки. И носа не кажешь, пока чего не понадобится.

      – Я плачу за услуги.

      Он фыркнул. Он не доверял мне, считал, что я использую Морли, поскольку и он нередко втягивает меня в разные опасные предприятия, не спрашивая моего согласия.

      – Звонкой монетой, Клин. И Морли не приходится даже задницу от кресла отрывать – у него всегда есть мальчик на побегушках.

      Клин помрачнел: он как раз был одним из этих мальчиков. Но дверь не захлопнул.

      – Проходи.

      Он посторонился, запер дверь и провел меня через кухню, где повара резали капусту, к бару. В баре он сунул мне кружку яблочного сока, буркнул: «Жди» – и пошел наверх.

      Зала была голой, тихой и унылой. Здесь не часто собирается много народу.

      Морли Дотс – безжалостный негодяй, кровопийца и шантажист. Как и те, кто на него работает. Он паразит, использующий в своих грязных целях самые темные стороны человеческой натуры. В этом ему нет равных, разве кое-кто из парней Чодо Контагью.

      В общем, Морли Дотс – квинтэссенция всего, что я ненавижу. Когда-то я и сам был таким, но, твердо решив исправиться, отделался от подобных субъектов. Но Морли я люблю. Ничего не поделаешь – любовь зла.

      Клин вернулся и печально провозгласил:

      – Он помешался на здоровье.

      – Подумаешь, новость! Да он из кожи вон лезет, лишь бы обратить еще кого-нибудь.

      Морли