Лепестки. Степан Зозулин

не слишком броско, чтобы не зайти далеко. Чересчур гладкие. Лишь один ноготок оставила она на откуп себе настоящей. Левый мизинец, что чуть заметно подрагивал, не находя себе места. Там линия лака шла неровно.

      Неужто кто-то ногти грызет тайком

      Позади послышался шорох.

      У входа в павильон, привалившись плечом к стене, с интересом наблюдал за ними Кобура. На этот раз пистолета при нем не оказалось. Зато черной лианой вилась по его бедру плеть. Из кухонных разговоров девушка знала, что это был не просто символ власти.

      Плечи непроизвольно опустились. Как будто в предчувствии. И она шагнула в сторону девушек.

      Изящная рука поднялась ей навстречу, стискивая глиняную кружку.

      – Отнеси.

      Теперь она еще отчетливее видела покусанный ноготь. И ухмылку, исполненную превосходства.

      – Оставьте на траве, и я уберу, когда закончу.

      Уводя взгляд в сторону, она заметила, как потускнело лицо противницы. И как округлились глаза ее младшей подруги.

      – Да как ты смеешь, – с надрывом заверещала та, впервые обнаружив голос, – ослушаться просьбы невесты.

      Она сделала ударение именно на слове просьба. Как будто это сразу сделало претензии обоснованными.

      – Фиалка – одна из приближенных наставницы. Для тебя должно быть честью услужить ей хоть чем-то.

      – Довольно.

      За напускной леностью в голосе Фиалки слышалось удовольствие от слов, отпущенных в ее адрес.

      – Ей бы стоило поучиться хорошим манерам, – не унималась подпевала.

      Замухрышка так и остановилась чуть в сторонке. Она разглядывала кустики сорняков, решая, в какой первым всадить лопатку. И одновременно делала вид, что не замечает разговора о себе.

      – Милая моя, Незабудка

      Напускная ласка и снисхождение; только лаской и различалось обхождение Фиалки с подругой и противницей.

      – Чего доброго Замухрышка подумает, – мурлыкала она, – что ты оправдываешься перед ней.

      – Нисколько.

      Незабудка со всей чистотой помыслов продолжала тараторить. Не замечая, что подруге уже успела наскучить эта сценка.

      – И вообще, пусть думает, что

      – Довольно!

      Резкий окрик совпал на излете со звуком расколотой кружки.

      Замухрышка взглянула на Фиалку и наконец увидела ее истинное лицо. Чуть опустив голову, та смотрела исподлобья. И из ее глаз сочилась тьма, обрамленная золотом украденного медальона. Ее губы скривились от злости. И единственное, что удерживало ее от броска вперед – ноготь, который она обкусывала, хоть как-то успокаивая взбеленившийся норов.

      – Убери. Сейчас же! – прошипела она.

      Замухрышка оглянулась на Кобуру. Как будто теперь он был единственным здесь человеком. Но увидела, как он шагнул навстречу, привлеченный шумом. Его рука потянулась к поясу.

      На сегодня точно хватит упрямства

      Замухрышка присела на одно колено у ног невест и потянулась, чтобы убрать черепки.

      Стоило ей замешкаться, как Фиалка высвободила