В мире событий и страстей. Владимир Бурлачков

Да?

      – Не знаю я ничего… – ответил Олег. – Я сам с дуру надеялся, что обойдется.

      – Мне сегодня на работе показали газету. Представляешь, такие известные люди подписались под обращением к президенту о разгоне парламента. Даже поэты. Они-то почему не видят, как это противно – если одни будут понукать другими.

      – Это-то – ладно, – проговорил Олег, – как бы до стрельбы теперь не дошло.

      – Ну, ты сразу о таком! Ты всегда все утрируешь.

      – На днях по телеку одного музыканта показывали. Он кричал Ельцину: бейте их, бейте!

      – Я видела, – ответила Аня. – Он просто злой.

      – А Пливецкая обращение подписала?

      – Она – да. Она – тоже злая.

      Борька стоял на лестничной клетке у подоконника, взъерошенный больше обычного. Пожал Олегу руку и продолжал говорить курившему рядом Веселову:

      – Нет, я твоей логики понять не могу. Ну, как же так – «ничего особенного не произошло»? Была возможность эволюционного развития! Теперь-то нет! Теперь одна сторона ломит свое! Так или не так? Какой бы конституция ни была, но она давала возможность находиться в определенном поле. А теперь, вместо поля все – в этом самом месте!

      – Была – одна, будет – другая! – отмахнулся Beселов. – Какая разница? Ты ту не читал, и эту – не прочитаешь.

      – Не буду! – охотно согласился Борька. – Но если можно одну в корзину выбросить, то чем другая лучше? И что после этого останется в голове у всякого сержанта милиции, к которому мы по грешному делу можем угодить? А? Если президенту можно, то почему сержанту нельзя?

      – Но послушай! – Веселов заговорил медленно и обстоятельно. – Должен же в стране, наконец, быть порядок, а не бардак! Должны же быть реформы?!

      – Андрюша! – воскликнул Борька. – А помнишь старые, добрые тоталитарные времена! Что ты мне тогда про законы говорил? Надо их соблюдать или не надо?

      – Они могут и устареть! – Веселов махнул рукой с окурком. Пепел полетел ему на брюки и стал его стряхивать.

      – Ну, какие законы устарели? – спрашивал его Борька. – О приватизации – и то закон есть.

      – Вообще-то я не пойму, чего вы так переполошились. – Веселов пожал плечами. – И у нас всё должно быть как у всех.

      – Это ты серьезно? – Борька помолчал. – Ты думаешь, что человек, разогнавший парламент, будет без дураков демократию разводить? Не, братец. Не для того перевороты устраивают. Конституционный суд принял постановление об отрешении президента от должности? Принял? А ваши на это дело внимание обратят?

      – Ну, а что это решение значит?

      – Вот, я и говорю, что демократы вы все еще те…

      Олег вышел из метро «Краснопресненская» и повернул к стадион. Лил дождь. Было темно. На троллейбусном круге стояли милицейские машины. Переулок к Верховному Совету перегораживал неровный милицейский строй. Перед ним теснилась толпа с зонтиками. Высокая молодая женщина в темном плаще громко и назидательно говорила милиционерам:

      – Конституция – это закон прямого действия!

      Милиционеры