Мы начинаем в конце. Крис Уитакер

заворковала: моя деточка, мол, поет куда лучше своей мамочки.

      Дачесс вжалась в спинку диванчика. Пускай Стар сколько угодно просит, пускай эти, в баре, оглядываются на нее, манят авансовыми аплодисментами. Раньше – да, раньше она пела – и в комнате, и под душем, и во дворе. Маленькая была, ни фига не смыслила насчет жизни.

      Стар заявила, что дочь у нее сегодня не в духе, ну а она сейчас еще споет – под занавес. Робин оставил карандаши, глядел на мать как на последнюю из благословенных.

      – Моя любимая песня.

      – Знаю, – сказала Дачесс.

      Допев, Стар сошла с подиума, взяла предназначенный ей конверт и спрятала в сумочку. Баксов пятьдесят там было, наверное. Тот ублюдок вырос перед ней и хвать за задницу своей лапой.

      Дачесс выскочила из кабинки прежде, чем Робин успел пискнуть «не надо». Миг – и она возле матери; быстрый наклон – и в руке у нее осколок стекла.

      Стар оттолкнула мужчину; он качнулся, но легко восстановил равновесие. Сжал кулак, хотел замахнуться и вдруг заметил: смотрят почему-то не на него, от взглядов будто ниточки тянутся, а ведут – вниз. Он опустил глаза. Вот она, перед ним – хрупкая, готовая на всё, с зазубренным осколком, нацеленным ему в горло.

      – Я – Дачесс Дэй Рэдли, и я вне закона. А ты – пидор, тебя на барном табурете имеют. Сейчас я тебе башку отрежу.

      Из кабинки донеслись крики Робина – слабые, жалкие. Стар схватила дочь за запястье и трясла ее руку до тех пор, пока пальцы не разжались, не выпустили осколок. Несколько человек бросились между Дачесс и этим уродом, принялись увещевать. Бармен налил всем за счет заведения.

      Стар погнала Дачесс к двери, на ходу сгребла Робина в охапку.

      На парковке было темно. Они отыскали «Джип», уселись.

      Тут-то Стар на нее и набросилась. Орать стала: Дачесс – глупая, тот человек ей вреда не причинил бы, у нее все было под контролем, она не нуждалась в защите тринадцатилетней девчонки. Дачесс слушала молча. Ждала, когда мать выпустит пар.

      Наконец Стар выдохлась. Протянула руку к ключу зажигания.

      – Тебе сейчас ехать нельзя.

      – Я в порядке.

      Стар посмотрелась в зеркало, поправила волосы.

      – А я тебе не дам везти моего брата, когда ты в таком состоянии.

      – Сказала же: со мной порядок.

      – Тогда, значит, и с Винсентом Кингом тоже был порядок.

      Дачесс видела, что мать заносит руку, но не отвернулась. Приняла пощечину – типа, подумаешь, мелочь какая.

      На заднем сиденье заплакал Робин.

      Дачесс вытащила ключ зажигания, перелезла к брату. Пригладила ему волосы, утерла слёзы, помогла натянуть прихваченную из дома пижаму.

      Часок она подремала, затем перебралась на переднее сиденье и отдала матери ключ. Стар вырулила с парковки, покатила домой. Дачесс сидела рядом, их плечи соприкасались.

      – Ты помнишь – у Робина в эти выходные день рождения? – тихо произнесла Дачесс.

      Секундное замешательство, и лишь потом ответ Стар:

      – Конечно, помню. Он же мой принц.

      Заныл живот. Своих денег Дачесс не имела,