Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица. Владимир Александрович Андриенко

то сама ошпарилась, но Ермолайка все по-своему талдычил. Дескать, уморили его Федосьюшку. Барыня тогда приказали его в холодную закрыть, где он и просидел с неделю пока не угомонился.

      Цицианов понял, что этот допрос эконома бесполезен и сделал знак Соколову.

      – Хотите еще что-нибудь узнать, господа? – спросила Салтыкова.

      – Нет. На сегодня достаточно. Благодарим вам, Дарья Николаевна.

      – А если с кем из дворни желаете побеседовать, то прошу вас, не стесняйтесь. По моему приказу вас всегда станут пускать в мой дом, и вы получите право беседовать с каждым…

      2

      В экипаже: Соколов и Цицианов.

      Уже в экипаже Соколов сказал Цицианову:

      – Держалась Дарья Николаевна хорошо.

      – А чего ей бояться, коли у нас нет ничего, Степан Елисеевич.

      – Вы, ваше сиятельство…

      – Степан Елисеевич нам работать вместе. Давай по-простому. Без сиятельств. Забудем о чинах и титулах.

      – Как скажешь, князь. Как думаешь, Салтыкова такая смелая от того, что правда за ней, или от того, что знает – нет у нас на неё ничего?

      – Не верю я ей, – ответил князь. – Я таких повидал в жизни. Подумать только, сколько трупов на ней, а доказать что-либо не просто. На все ответ у барыни готов. И Савелий этот умный человек. Такого на мякине не проведешь, Степан Елисеевич. Вот если допрос с пристрастием применить.

      – Пытка? Ты сошел с ума, князь. Теперь редко пытают у нас. Кто нам даст пытать дворянку. Да еще саму Салтыкову?

      – Кто говорит о пытке. Степан Елисеевич? И государыня против пыток.

      – Но ты сам сказал «с пристрастием», князь.

      – Можно просто припугнуть её в подвале пыточном. Пыточные подвалы многих еще до пытки ломают.

      – И этого нам также никто не даст сделать. Нужно разрешение от Сената, а сенатские запросят саму императрицу.

      – И что?

      – Да то, что такой запрос можно будет послать, но только после того, как мы хоть что-то накопаем. А скажи, что у нас есть? Случай с Хрисанфом Андреевым Салтыкова объяснила нам вполне разумно. В драке мужик повредился и помер. А тот, кто его пришиб сейчас в каторгах, если вообще жив. Что мы сможем здесь доказать?

      – Концы в воду, как говориться. А по делу девки Марьи у нас есть еще меньше. Хотя, ежели, сию Домну, что с Иваном Ивановичем нашим разоткровенничалась допросить, то можно кое чего узнать

      – А смысл? Она сама ни чего не видала. Свидетелем быть не может.

      – Но есть и другие дела. С женами конюха Ильина все у неё не столь гладко обстоит. И свидетелей здесь найти можно таких, что правду скажут, а не таких как её эконом. Он явно врет.

      –Этого мы также не можем доказать. Хотя какой крепостной эконом станет говорить против своего барина?

      –Оно так, Степан Елисеевич. Сейчас слуги не станут свидетельствовать против своей хозяйки, пока её не отстранить от управления имением.

      –Слишком мощная у Салтыковой поддержка среди местных высоких чиновников. И сам начальник канцелярии юстиц-коллегии боится её тронуть.

      Цицианов ничего не ответил, а только кивнул. Он понимал,