Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица. Владимир Александрович Андриенко

то только когда поймет что это ему выгодно. У нас на Руси все решает родня, князь. Пора это запомнить.

      – Но есть повеление государыни императрицы сие дело расследовать скорейшим образом!

      – Идем ко мне и там поговорим. А то здесь уши лишние повсюду.

      Соколов потянул Цицианова за собой.

      В кабинете коллежского секретаря они заперли двери на ключ и уселись в кресла.

      – Ты говорил о том, что есть указ императрицы, князь, дело сие расследовать быстро и без проволочек. Так?

      – Именно так, Степан Елисеевич.

      – А скажи, у императрицы нет иных дел, кроме дела Салтычихи? Она что денно и нощно сидит и думает, как Салтыкову наказать?

      – Ты о чем это, Степан Елисеевич? Понятно, что у императрицы и других дел полно. Особенно сейчас. Когда раскрыт в Петербурге заговор против неё.

      – Вот! Вот! Они здесь на Москве не знают, вспомнит ли государыня вообще об этом деле. И вроде следствие назначили и на Салтыкову арест наложили. Все честь по чести. А потом все и отменили. Чиновники свое дело сделали. У вас в Петербурге в Сенате дела по стольку лежат, разбирательства дожидаючись?

      – Да многие почитай по полвека, – честно признался Цицианов. – Я сие понимаю, Степан Елисеевич. Но если Салтыкову не отстранить от управления имением, то она сможет наказывать свою дворню и далее! Конечно, домашний арест еще не ущемление её в правах хозяйки, но все же для дворни и такое бы сгодилось. Все же они бы видели, что закон сильнее их барыни и управу на неё найдет. А так как же нам следствие вести? Они же нам ничего не скажут!

      – Ты еще не знаешь, князь, что Мишку убили. Вот беда так беда.

      – Что? Как убили? Он же в узилище был запрятан? – глаза Цицианова полезли на лоб.

      – Вот там и достали его сердешного. Я послал туда Иванцова, дабы разобрался во всем.

      – Да кто его убить то мог? Что происходит у вас на Москве? Как могли вот так запросто убить свидетеля в каземате приказном? Кто?

      – Вот и мне это интересно. И этот кто-то не хотел, чтобы Мишка опознал того, кто деньги для Ермолая Ильина достал. Ниточку нам начисто обрезали. И это были не люди Салтыковой. Мишка не был для её дела опасен. Скорее наоборот.

      – Так ты считаешь, Степан Елисеевич, что кроме тех, кто работает на Салтыкову, есть и те, кто работает против неё?

      – Трудно пока выводы делать, князь. Трудно. На Мишку-то этого мы случайно напали. Если бы не Иванцов мы бы о его существовании и не подозревали.

      – Да кто кроме нас троих знал про Мишку-то, Степан Елисеевич? Ты, я да Иванцов.

      – А разве никто не видал, как Иванцов его сюда доставил? Десяток людей видали из канцелярии. Да и подслушивать у нас любят. Особенно слуги. Ой, как любят! Сам не раз тех людишек ловил, и рожи им бил. Да мало сие помогает, князь.

      – А если допросить всех сторожей, что Мишку стерегли?

      – Уже дал я такое задание Иванцову. А нам стоит о другом пока подумать. Нужно начать собирать свидетельства очевидцев по делу. И начнем мы с самой Салтыковой.

      – Много она тебе расскажет, держи карман шире, – саркастически ухмыльнулся Цицианов.

      – Но