Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица. Владимир Александрович Андриенко

девка Катерина Семёнова. Померла в 1759 году. Отпевал её московский священник Иванов. И захоронена она в Москве на церковном кладбище!

      – В Москве? Стало быть, она была убита здесь?

      – Получается что так, – задумчиво произнес Соколов. – Нужно будет узнать, где этот самый Иванов держит приход. И допросить его.

      – Ладно, разберемся, что далее?

      – А далее пишется со слов священника села Троицкое отца Михаила, что барыня не хотела дабы кучер её Ермолай Иванов «томился без женщины» и нашла ему новую жену Федосью Артамонову. Что-то барыня слишком переживала за своего кучера.

      – Не понял тебя, Степан Елисеевич.

      – С чего переживать ей о бабе для кучера?

      – Дак многие помещики крепостных своих женят. Дабы дедки рождались и крестьянину хорошо и барину польза.

      – Не вписывается это в портрет душегубицы, князь. Не вписывается.

      – Вот заладил ты, Степан Елисеевич! А когда умерла Федосья?

      – В 1761 году. От чего померла точно не сказано. Но снова в молодом возрасте. Здоровая девка. Такой только детей рожать.

      – Вот в этом вся странность, Степан Елисеевич. С чего это у Салтыковой молодые девки да жонки мрут как мухи? Следующая кто?

      – За Федосьей, в качестве жены у Ермолая Иванова, появилась и Аксинья Яковлева, 18 лет от роду. Но в 1762 году и она умирает!

      – Верно! Салтыкова девок в гроб загоняет.

      В этот момент в кабинет влетел человек в старом камзоле, заляпанном грязью. В руках он держал шапку, а его паричок перекосился и съехал на его левое ухо.

      – Мое почтение, господа. Господина коллежского секретаря Соколова бы мне, – произнес он. – Я писарь приказа разбойного Макарьев. По нынешнему писарь сыскной конторы. Однако старое название суть нашего отделения лучше передает. И для народа опять же понятнее.

      Соколов прервал словоохотливого писаря:

      – Я Соколов. Чего тебе?

      – Прислал меня до вас, ваше благородие, Ларион Данилович Гусев. По старому он дьяк разбойного приказа.

      Цицианов сказал:

      – Приказы еще при государе Петре Великом отменили, чернильная твоя душа.

      Чиновник криво усмехнулся:

      – Это вы верно сказать изволили, ваше благородие. Простите, но чина не знаю.

      – Надворный советник князь Цицианов.

      – Прощения просим, ваше сиятельство. Так прислал меня Гусев Ларион Данилович из Тайной экспедиции.

      – С чем прислал? – спросил Соколов.

      – Просили передать господину коллежскому секретарю Соколову, что коллежский регистратор Иванцов Иван помер.

      – Что? – в один голос спросили Соколов и Цицианов.

      – Убит он, ваши благородия, господа хорошие.

      – Как это убит? Что ты мелешь, дурак?!

      – Да я почем знаю? Мне велели брать ноги в руки и сюда. Сообщить его благородию господину Соколову, что господин Иванцов убит. Я и сообщаю.

      – Это все? – спросил писаря князь.

      – Как есть все. Более ничего мне сказать не велено.

      – Хорошо!