Лицей 2021. Пятый выпуск. Михаил Бордуновский

* *

      Ты зубы не скаль, упрекая

      в старушечьем скрипе жильё.

      Россия, товарищ, такая,

      какой ты услышишь её.

      Что мусорный шелест с экрана?

      Что цац каблучков антрацит?

      Закатного неба мембрана

      над полем вспотелым гудит…

      Растянуто лает собака,

      как будто бы из-под воды.

      Видать, награждают баскака

      медалью за взятие мзды.

      Россия, товарищ, такая.

      Такая, но это не всё.

      Беззубый баскак, обтекая,

      поймёт: и ему хоросё.

      А ты лучше думай о лесе,

      он зво́нок, рождественски бел.

      И вспомни военные песни,

      которые дедушка пел.

* * *

      Сейчас позволь к тебе прижаться ухом,

      послушать, будто радио соседей,

      как сердце на параде марширует,

      победу одержав в войне любви.

      Посмотрим скандинавское кино,

      вот прямо в этом зеркале посмотрим.

      Вот прямо будем долго посмотреть,

      ты очень там удачна в главной роли.

      Я мягкий, словно тот гиппопотам,

      набитый синтепоном и Синатрой.

      Теперь их набивают Моргенштерном

      (такого я не стал бы покупать).

      Потом был снег, пространные пространства,

      прохожие (неважно для сюжета).

      И мы идём, собаками ботинок

      обнюхивая свежий гололёд.

      На выставке проветриваться будем,

      где главные художники эпохи

      граничат с гениальностью по морю,

      в нейтральных водах добывают сельдь.

* * *

      Двукопейка волшебная родом из СССР,

      земляки мы с тобой, и я тоже немного колдучий.

      Не купаться могу на заливе претензий и ссор,

      не дышать ламинарией, камушков пяткой не мучить.

      Побережье полно хлопотливыми залпами птиц,

      у холодной губы – чебуречных белеют нарывы.

      Я тобой не платил, я не смог бы тобой заплатить,

      двукопейка моя, чешуя от разделанной рыбы.

      Некто в шапочке вязаной смотрит с тебя на меня,

      а не глобус в колосьях, которому больше не светит.

      Я люблю. Это сложно. Но всё остальное – фигня.

      Коммунизм наступил, почему-то – в отдельном поэте.

* * *

      На тарзанке тарзанке

      я качался качался,

      и скрипела скрипела

      надо мной высота

      девяносто шестого,

      девяносто седьмого,

      девяносто восьмого.

      Школота школота.

      Тут монтажная склейка.

      Первый курс универа.

      На экзамен экзамен

      я несу чертежи.

      Минус двадцать четыре

      и ажурная пена

      по губам у восхода.

      Покажи покажи.

      Тут монтажная склейка.

      Тут ажурная шейка —

      и духами, и телом.

      Укушу укушу.

      На кровати кровати

      превращения чудо

      из служанки служанки

      в госпожу госпожу.

      Не обидно обидно,

      не досадно досадно.

      Всё проходит проходит,

      кроме