Майне кляйне поросьонок шпрингает по штрассе. Мирослав Велийкович Джикович

ведь у той убитой весь череп был раскроен, лицо – кровавая каша. Разве ты опознал тогда меня? Да и хоронили-то в закрытом гробу».

      «А вещи, паспорт?»

      «Паспорт я подложила. И вообще, не придирайся. Тебе что, мало того, что я здесь?»

      «Но зачем ты это сделала?»

      «Я освободила тебя. Помнишь, как много лет назад ты хотел уйти? Все эти годы ты жил со мной из жалости, боялся оставить одну. А теперь я тебя отпускаю».

      «Галочка, о чём ты говоришь, я без тебя жить не могу, я хотел сегодня умереть, потому что…»

      «Да, я знаю, я слежу за тобой. Потому я здесь. Если ты меня по-прежнему любишь, обещай, что больше никогда не сделаешь попытки самоубийства. Обещаешь?»

      «Обещаю. Но ты вернёшься?»

      «Нет. Что сделано – того не воротишь».

      Она встала из кресла. Никогда не замечал, что она такая высокая.

      «Галя, подожди, мне надо тебе многое рассказать. Да, да, я же сегодня… похоже, отправил на тот свет твоего убийцу. Ну, то есть не твоего, а, получается, той женщины…»

      «Когда это?» – она нахмурилась.

      «Вечером. Я пошел через парк, а он отобрал у меня бутылку с отравой. Я мог предупредить его, когда он только увидел водку. Мог потом догнать, или крикнуть, но не стал. Испугался, что он рассердится и пробьёт мне голову. А сейчас мальчишка наверняка мёртв».

      Галя с облегчением вздохнула:

      «Успокойся, милый. Ни через какой парк ты сегодня не ходил, никого не травил. Я шла за тобой от самого кладбища. Ты обходил парк стороной. Тебе почудилось».

      Она подошла и положила прохладную руку мне на лоб:

      «А теперь прощай. И не делай, пожалуйста, больше никаких глупостей. Спи».

      …Я проснулся поздним утром, по частям собрал одеревеневшее тело и спустился во двор, на лавочку. Неподалёку две женщины – одна из них наша дворничиха, вторая была мне незнакома – обсуждали последнюю новость: как вчера опять кого-то покалечили в парке – всю ночь разъезжали «скорая» и милиция. Из обрывков разговора, доносившихся до меня, я понял, что мина, невольно оставленная мною, сработала. Оставалось только выяснить, каковы жертвы.

      Не буду утомлять вас излишними подробностями о том, как я получил необходимую информацию; скажу лишь, что пострадал только один человек, он жив и находится сейчас в той самой больнице, куда год назад доставили тело моей Галочки.

      Я поднялся на отделение и прошёл на пост.

      – К вам вчера поступил пациент с отравлением, – я постарался придать голосу безапелляционные нотки. На всякий случай я захватил давно просроченные корочки общественного совета Минюста, благо что красные. Но козырять удостоверением не пришлось. Медсестра равнодушно кивнула:

      – Вторая палата.

      Меня он не узнал. Я погрешил бы против истины, сказав, будто узнал его на все сто процентов: трудно было представить, что этот жёлто-зелёный полутруп, погасшими глазами уставившийся в потолок, так напугал меня вчера.

      – Я следователь.

      – Так… ведь… уже… – он с трудом облизал потрескавшиеся губы непослушным языком.

      – Я