Стелла. Чарльз Гэвис

может быть достаточно хороша, чтобы … чтобы держать его за стремя или наполнять его бокал вином.

      Граф нахмурился.

      – Между нами, – сказал он, – вы его избаловали.

      Графиня мягко покачала головой.

      – Нет, мы этого не делали. Теперь он, как мужчина, такой же, каким был в детстве. Ты помнишь, что сказал Нельсон, когда Харди спросил его, почему он ничего не делал, пока один из их кораблей сражался с двумя вражескими? "Я делаю все, что могу, – наблюдаю".

      Прежде чем граф успел ответить, подошел министр из кабинета министров и вступил с ним в разговор, а графиня встала и пересекла комнату, где сидела пожилая дама с портфелем гравюр перед ней. Это была вдовствующая графиня Лонгфорд, крошечная маленькая женщина с тонким морщинистым лицом и проницательными, но добрыми серыми глазами, которые освещали ее белое лицо и делали его замечательным.

      Она была одета просто, как квакерша, за исключением какого-то старого и бесценного кружева, которое смягчало строгость ее простого серого атласного платья. Она подняла глаза, когда подошла младшая графиня, и освободила для нее место на диване.

      Леди Уиндворд села в молчании, которое не прерывалось ни на минуту. Тогда старая графиня сказала, не глядя на нее:

      – Мальчик становится красивее с каждым днем, Этель!

      Леди Уиндворд вздохнула.

      – В чем дело? – спросила она с пронзительной улыбкой. – Что он сделал сейчас, поджег церковь или убежал с дочерью лорд-мэра?

      – Он ничего особенного не сделал, – ответила леди Уиндворд. – Кроме того, что потерял деньги.

      Старая графиня слегка приподняла брови.

      – Это не имеет значения.

      – Не так уж много. Нет, он ничего не сделал; я бы хотела, чтобы он сделал. Вот в чем дело.

      – Я понимаю, – ответила старая графиня. – Он наиболее опасен, когда спокоен; ты всегда боишься, что он готовится к какому-то безумию, выходящему за рамки обычного. Что ж, моя дорогая, если ты дала миру такое существо, ты должна смириться с последствиями – будь готова заплатить штраф. Я была бы вполне довольна, если бы сделала это.

      – Ах, ты не знаешь, – сказала графиня с улыбкой, в которой было что-то жалкое.

      – Да, я знаю, – резко ответила старая леди. – И я все еще завидую тебе. Я люблю этого мальчика, Этель. Среди нас в комнате нет ни одной женщины, от самой младшей до самой старшей, которая бы его не любила. Ты не можешь ожидать, что тот, кому боги так благоволили, будет вести себя как обычный смертный.

      – Почему нет? Это именно то, что сказал мне Алджернон.

      – Я так и думала. Я наблюдала за вами двумя. Кроме всего прочего остерегайся этого: не позволяй Алджернону вмешиваться в его жизнь. Странно это говорить, но его отец – худший человек на свете, который пытался обуздать Лейчестера. Только мы, женщины, можем направлять его.

      – Вот в чем заключается мой страх, – сказала графиня. – Мысль о том, что может произойти в этом квартале, наполняет меня ежедневным страхом.

      – Есть только одна гарантия – женить его, – заметила старая графиня, но с комичной улыбкой.

      Графиня вздохнула.

      – Опять