«Играя с мраком блюз». Петр Альшевский

без песен

      без танцев

      наркотик в крови

      отвага повстанцев —

      земной муравей, наделав детей

      уходит к деревне.

      Не ноет, не злится

      за любовь он не платит

      подсевшего солнца

      на жизнь ему хватит

      собаки к нему безразличны

      лояльны

      нажимы сапог импульсивны

      фатальны

      политика неба везде справедлива

      расправься, полынь

      рыдай, дева ива – в гнезде на тебе

      в ветвях твоей сути засел человек.

      Потный гном из Джибути.

      Туристом проехав весь запад планеты

      прибыл в Россию, привез кастаньеты

      тумц… лумц…

      приглушенно, свободно

      счастье шумящих непрочно, условно

      штаны на коленях протерты до дыр

      словно бы в церкви стою, вижу мир

      свисая над бездной.

      Свет, продолженье, как бы поверить

      ринуться вниз, не разбиться

      похерить

      тревоги нутра, вонявшего луком

      я из таверны с рыгающим звуком

      вышел в семь двадцать

      машины бежали

      яркие леди говнищем дышали

      топали ножкой, сипя в телефоны

      давали понюхать собакам флаконы

      парфюм из Парижа

      коробка оттуда

      сами духи плод Китая – валюта

      очень нужна наследникам Мао

      красное знамя, вершение Дао

      робкое, скорбное – что остается

      крикнули, слышал, гибель колодца.

      Он пересох

      высох, как роза

      у бодрой старухи, летящей с откоса

      хлопотной жизни

      поисков чувства

      над головой замигавшая люстра

      ночь бесконечна.

      Холодные руки покойников гладят

      распухший живот пивного святоши

      хлеб зачерствел, свинина протухла

      вся радость в джазе

      опьяневшему мало

      кого из нас ждет после смерти Вальхалла

      козел не проблеет, пророк утаит

      признавшись хозяйке

      где сколько болит

      встанет под солнце с ручной обезьяной

      посадит ее к себе на плечо

      все это наше

      взирай

      наполняйся

      сшибающим вихрем открытых путей

      ты меня знаешь, я пленник костей

      вырваться можно. На миг, на минуту

      полета в бурьян

      ходьбы к абсолюту

      добрая, верю, ты добрая

      проснись, обезьяна беззлобная

      времени мало для правильной

      постановки вопроса создателю

      сил еще меньше для выдоха

      гнили, что нами накоплена

      годами метаний по глобусу

      чтением мыслей бетонного

      постамента житейской премудрости.

      А кто-то, кто-то, кто – за что?

      так надо, сын – кто ест, кто ждет

      кто без закуски

      белье спадает, страсть сильна

      зима небрежна

      замела

      она не всех – Борисов спасся.

      Зачем? не понял.

      Его