«Играя с мраком блюз». Петр Альшевский

пластующей трелью

      Господи, будь. Не теряй свою силу

      церкви – вигвамы

      крест – томагавк

      мы не сдадимся.

      Сартров и Кафк слушать не станем.

      Проснемся, устанем

      взлетим, упадем

      тезка, апостол: «На связи. Прием».

      «Да, это ты. Я узнал. Поздравляй».

      «Горе тебе! Крепись. Пролетай.

      Ты погряз в дзэне, засох на холме

      знаешь, любовь

      она светит в дерьме».

      «Его здесь навалом»

      «У нас тоже есть. Помни другое —

      ты выйдешь там весь…».

      «Выйду».

      «Дослушай! Ты вовсе сойдешь

      если в мечтах лоск коттеджа и Порш».

      «Ха».

      «Я ошибся? Бывает. Со мной…

      Бывает. Все чаще. Предатель я

      ой».

      Воткнули кляп, скрутили руки

      к запруде тащат – я не вижу.

      Петух под мышкой, сеть в зубах

      небесных килек ты, рыбак

      лови спокойно. Без запросов.

      Удел привычный, клев на зависть —

      не попадайся на глаза

      Ему. Он не забыл – простил.

      Он не забыл. Простил.

      Забыть нельзя.

      Простить попроще.

      Во цвете лет по мнимой роще

      бежит косой токсикоман.

      Виляя бедрами, посильно выжимает

      пределы скорости, присущей страусиным

      провал

      бесспорно

      в отдыхе, в работе

      слюна кипит.

      При резком повороте зрачки гуляют

      прыгают вверх-вниз

      увидишь, думай. Не волнуйся.

      Данный шиз добрей здоровых

      ливрейных яппи, кабанов

      внедренных к плесени кротов

      зонтом в промежность. Ей.

      Открой

      его, шепча: «Ну, Маша, спой.

      О первозданной красоте

      Пилатах, брюликах, судьбе

      я слово дам – не перебью.

      А разрешишь, так подпою

      тягучим басом

      пьяным рыком

      проводим жизнь, она со сдвигом

      была

      старалась, не сумела

      стезя разлуки, визг припева

      лупи по струнам балалайки

      Христос придет

      закрутит гайки

      мигайте, дети-светофоры

      сушитесь с чувством мухоморы

      вас скурят завтра. На заре.

      Отдав луну

      тебе и мне».

      4. Философ хлама

      Задергались влажные губы

      распустились цветы на могиле

      живи, наслаждайся.

      Вырви волчонка из лап браконьеров

      вари ему суп, купай его в ванне

      чистый и сытый – он воет

      ты куришь

      вдвоем на молитву затемно встали

      Всевышний вас слышит

      вы обещали

      терпеть свою карму

      не чувствовать боли, разящей нутро

      никчемностью доли

      юристов, зверей, холостых мозгоправов

      регбистов, теней, заводных каннибалов

      время придет, мы уйдем.

      Солнце взойдет – свечи погасят.

      Милые сердцу дремучие боры

      вырубят