Крещатик № 91 (2021). Альманах

ко мне, то мы легко снимем сглаз.

      Я осмотрел свои пакеты, в которых лежали молоко, сметана, домашний сыр, укроп, кинза, редиска, помидоры, сырокопченая колбаса и малосольная хамса. Я представил, как иду в дом этой прекрасной рыжей женщины. Она заводит меня в темную комнату, надевает халат с блестками и синий высокий колпак с маской, гасит свет, зажигает свечи, шепчет заклинание и изгоняет демона слоновьей болезни, обрызгивая меня водой. От неожиданности я вскакиваю, бьюсь головой о висящую над дубовым столом зеленую лампу. Мне больно, я хватаюсь за голову. На этом месте воображение сыграло со мной злую шутку, и я воскликнул:

      – Ой, больно!

      Женщина осмотрела меня и произнесла:

      – Не бойтесь, больно не будет, будет хорошо.

      Но я почему-то не пошел за женщиной, а побрел домой, еще раз наступив ей на ногу под воздействием слоновьей болезни.

Платон и Нина

      Сидели с Платоном в кафе, и вот он рассказывает:

      – Я со своей женой очень странно познакомился. Ходил в столовую «Советскую», ну брал тем оливье, пельмени, борщ в обед, котлетки, но вдруг стал замечать, что Нина, кассирша, мне то селедку под шубой забудет пробить, то компот, то грибочки, я вроде, молча все это сносил, а потом застыдился. Нина как-то вечером выходила после смены, а у меня как раз премия квартальная была, я подошел, взял ее под локоть:

      – Может, в ресторан сходим, Нинок?

      Ну Нина отказывалась, но я все-таки повел ее в самый лучший ресторан нашего городка, французский с Эйфелевой башней в центре, больше даже из чувства вины, чем из любви. А в ресторане выпили, и вот тяну я ее с собой к себе в общагу, а Нина говорит:

      – Ты же из-за оливье меня к себе тянешь.

      А я раздухарился уже, ну выпил же:

      – Нет, нет, – кричу, – как увидел тебя, сразу полюбил.

      – Ага, ага, селедку ты под шубой полюбил, – смеется, но поехала, да.

      Ну а я утром проснулся, а у меня же в общаге грязища, а она уже вымыла все прибралась, стоит блестит, улыбается.

      Я огляделся. Даже плинтус отмыла, даже стекла. Когда успела? Стоит и молчит, как в поликлинике. Ну я, конечно, к ней переехал, да и забеременела она прямо в ту ночь.

Вадик и русский народ

      Сижу в кофейне у Адама. Заходит Вадик. Вадик рассматривает меню, написанное на доске. Рассматривает долго, потом говорит Адаму:

      – А вот какой кофе пили в Древней Руси?

      Мы с Адамом в недоумении смотрим друг на друга, потом медленно переводим взгляд на Вадика.

      Вадик, понимая, что сказал что-то не то, уточняет:

      – Ну при Петра I.

      Мы с Адамом облегченно вздыхаем.

      Адам снимает кепку кофейщика и произносит:

      – Руссияно.

      Вадик подсаживается ко мне. Я смотрю на него и говорю:

      – Мне кажется, вы, Вадик, не любите русский народ.

      Я посмотрел на Вадима. Вечернее солнце как раз заходило за горизонт, и алая полоса заката цеплялась за крыши домов.

      Вадим оторвался от кофе, откинулся на стуле и взял в руки зубочистку, которой стал ковыряться в зубах.

      – С чего вы взяли, Вячеслав Анатольевич, – Вадик вынул зубочистку изо рта.

      – Ну