Крещатик № 91 (2021). Альманах

проходя мимо парочки соборов, чтобы ровно в 8-00 очутиться на рабочем месте. Если бы вы были в Москве, а не в Южном городе, то прибавили троллейбус до метро 15 минут, 40 минут в метро и маршрутка, от Марьино до офиса 10 минут. Такая обыденность дает вам право считать, что взмах ресницы встреченной вами девушки – это событие. Но в принципе, событием может послужить просто дурное расположение духа (то есть причина внутренняя, не имеющая внешней ценности), о чем, безусловно, стоит написать.

Вадик и климат

      Встретил Вадика на улице Самодиша. Он шел с центрального рынка и нес в пакете полтора литра парного молока, банку сметаны и домашний творог. Встали, поздоровались.

      – Привет, – говорю, – Вадик.

      – Здорово, Славик, – отвечает.

      На улице ветер, холодно, зима.

      – Зима наступила, – говорю и смотрю на Вадика грустно.

      – Зимы не будет, – Вадик улыбается.

      – Почему? – мне уже интересно.

      – Потому что в 2014 году ось Земли сместилась на 14 градусов и в Южном городе стали субтропики. Был континентальный климат, а стал субтропический.

      Я всегда верю Вадику и сейчас верю.

      – Вот, раньше мы зимой мерзли, – продолжает Вадик, – а сейчас нет. Раньше летом было 30, а сейчас и до 60-ти доходит.

      – До 60-ти? – переспрашиваю я.

      – До 60-ти, – кивает Вадик.

      Мне страшно:

      – И что делать?

      – Ну что, прошлое лето, когда было 60, я покупал три бутылки пива из морозильника в ларьке, садился в трусах на скамейку и одно пиво пил, а две бутылки лил себе на голову.

      – Помогало?

      – Помогало, – Вадик для подтверждения кивает.

      – А я не пью, Вадик, – мне зачем-то захотелось соврать.

      – Ладно, – Вадик треплет меня по плечу, – пойду я.

      Из его пакета торчит молоко, сметана и творог.

Теодор Рузвельтович и философия недеяния

      Вечер, курю на крыльце, когда я курю, то включаю свет над крыльцом и нахожусь, как на подиуме, меня хорошо видно из любой точки двора.

      Скрипит соседская дверь, потом хлопает, слышен сдавленный кашель курильщика. Это вышел автослесарь Теодор Рузвельтович. Вот показалась и его массивная фигура. Тень легла на всё пространство.

      – Добрый вечер, – киваю Теодору Рузвельтовичу.

      – Здравствуйте, Вячеслав Анатольевич, – отвечает мне Теодор Рузвельтович, – все приблудных кошек кормите.

      – Да, – отвечаю, – кормить приблудных кошек – это гуманно.

      Мы немного помолчали. Потом слышно кряхтение Теодора Рузвельтовича и его грудной голос:

      – Вы никогда не думали, Вячеслав Анатольевич, что гуманность – это продукт ваших установок, но надо понимать, что любая философская система противоречива, потому что вы принимаете на веру установки на базе которых строите философскую систему.

      Я молчу, мне интересно, куда клонит Теодор Рузвельтович.

      – Вот, вы говорите «гуманно», но выключаете на ночь галогенную