Перекрестка поворот. Владимир Анатольевич Горбунов

сменить звонок на что-нибудь бодрое, – подумал С. А., – марш армейский, например».

      Он любил мажорную музыку, она его успокаивала.

      – Слушаю.

      Звонили из столицы.

      – Ты что творишь? – раздраженно спросили его. – Мы как договаривались? Хочешь подставить?

      – Я задание выполнил? Претензии есть?

      На другом конце замолчали. С. А. слышал, как там, едва сдерживая гнев, тяжело дышали в трубку.

      – Сработал чисто, – сказали наконец. – К этому никаких претензий. Записку и гильзы нашли. Все по плану. Только винтовку почему не бросил? Тебя же инструктировали!

      – Еще пригодится, – ответил С. А., – сам знаешь.

      – Тебе другую бы дали! – голос в трубке начинал закипать.

      – Слушай, – оборвал С. А., – я вашу часть дела выполнил, не мешай закончить мою.

      – Ладно, действуй по списку. После каждого дела, как и условились, оставляешь записки. До связи и…

      – Что?

      – Будь осторожней.

                                                 * * *

      Марина смотрела на слегка надломленный нос, на упругие кудряшки волос, в которых только-только появилась седина, на красиво очерченный подбородок с ямочкой посередине, на истончившиеся бескровные губы, на длинные пальцы с коротко подстриженными ногтями и думала: «Неужели я любила этого человека? Неужели хотела доверить ему жизнь? Неужели надеялась быть счастливой с ним?»

      – Будешь переводить, – перебил ее мысли Гера и поправил на безымянном пальце перстень с двумя крупными бриллиантами.

      – Что? – насторожилась Марина.

      – Разговор со старым знакомым.

      – Каким?

      – Рэнди.

      – Нет. Меня это не касается, – Марина поднялась со стула. – Хватит, – она взяла сумочку и собралась уходить.

      Гера скривился в усмешке, и от глаз, нервно вздрогнувших крыльев носа и заострившихся уголков губ разлетелись стрелами морщинки.

      – Ошибаешься, – сказал он и кивнул стоявшему у дверей Боксеру. – Когда хватит, я тебе сам скажу.

      Cкользящим шагом, никак не соответствовавшем мощной комплекции, Боксер подошел к Марине и, крепко схватив за плечи, усадил обратно. Она испуганно сжалась, ожидая удара, однако Боксер бить не стал, а неслышно отошел обратно к двери.

      «Трудно даже сказать, – подумала Марина, – ненавижу ли я его теперь. После Боснии хотела, чтобы сдох. А теперь, когда расплата близка, даже и не знаю. Сволочь, конечно, гадина, мерзавец, жизнь растоптал, через ад провел, но грех на душу брать страшно».

      – Что ты от меня хочешь? – спросила она.

      – Ничего особенного, – ответил Гера. – Хочу, чтобы переводила.

      – Полно девчонок, у которых английский не хуже, чем мой, – сказала она. – Секретарша твоя, например. Много слышала о ней.

      Гера ухмыльнулся.

      – Правильно, – сказал он. – Но сегодня нужна ты.

      Он сделал паузу:

      – Ленка тоже потребуется.

      – Ты обещал ее не втягивать, – рассердилась Марина.

      – Мало ли,