Мое второе Я. Таня Винк

застилает скатертью деревянный стол под разлапистым орехом, режет хлеб, чистит чеснок. Отец разливает борщ по тарелкам, спешит за укропом в огород, строгает замерзшее сало, спрашивает, вкусно ли. Стараясь не смотреть на дочку, сидящую на другом конце большого стола, Зоя как можно беззаботней отвечает на вопросы отца о работе, о том, как дела у Саши, где собираются провести отпуск, какое варенье они хотят в этом году, а сама думает, что совсем не хочет ехать домой. И что пора навести в семье и в собственной голове порядок.

      Таня сказала, что хочет вишневое варенье, и после обеда опять на речку умчалась – друзья у нее там. Уже улыбается – ну вот и хорошо. Зоя помогла отцу убрать со стола, помыла посуду и засобиралась в детский дом.

      – Увидишь Нестора, скажи, что завтра я приду к девяти часам: подоконники новые привезли, надо ставить, – попросил отец.

      – Ты сам позвони, а то я могу его не увидеть.

      – Не увидишь – тогда позвоню. Хотя он сейчас все время на месте, сама знаешь, сколько надо успеть за лето.

      – А что спонсоры – помогают?

      – Зоечка, а кто спонсоры? Бывшие детдомовцы. Остальных как ветром сдуло. Ничего, сами управимся. Материалы мы купили, но вот за работу платить нечем, так что все своими руками. Старшая детвора при деле: я научил их штукатурить, шпаклевать, обои клеить. Девочки постельное белье шьют, шторы, так что все хорошо.

      Зоя обняла отца:

      – Пожалуйста, не обижайся, мне действительно надо домой.

      – Брось, – папа махнул рукой, – тебя муж ждет, езжай… Привет ему.

      – Присматривай за Таней.

      – Не волнуйся, присмотрю, – обещает отец, и его добрый, всепонимающий взгляд задерживается на Зойке.

      Она садится в машину и до самого поворота смотрит в зеркало заднего вида на одинокую сухопарую фигуру, опирающуюся на трость.

      Дети ждали ее у ворот детского дома – у нее девятнадцать учеников от семи до шестнадцати лет. Трогательные, старательные, улыбчивые, услужливые – дверь машины откроют, сумку возьмут, зимой в классе обогреватель заранее включат, и к приезду всегда на тарелке ее ждут три булочки. И еще один мальчик ждал ее, двадцатый, но он пока не был учеником.

      – Он влюблен в тебя, – сказал директор детского дома, Нестор Адамович, поглаживая по белобрысенькой головке трехлетнего Костю-аутиста.

      Она тоже его любила и однажды предложила Саше:

      – Давай возьмем его.

      На какое-то время Саша задумался, тяжело вздохнул и отрицательно покачал головой:

      – Твое желание необдуманное, импульсивное. Оно пройдет.

      Как же оно может пройти, если она встречается с Костей два раза в неделю? И муж будто прочел ее мысли:

      – Может, тебе туда не ездить?

      Нет, она будет ездить – во-первых, ей это нравится, во-вторых, ее попросил об этом папа, а в-третьих, пусть у детей появится возможность выражать свои эмоции в рисунках.

      Она сказала папе о своем желании усыновить Костю, и отец отрезвил ее:

      – Зоя, ты хороший человек, хорошая мать, но лишь в тех условиях, в которых живешь. Он нездоров, он требует огромного внимания, самоотдачи, самопожертвования. Подумай над этим.

      Она