Вирус турбулентности. Сборник рассказов. Ольга Амалфеева

двери, коридор казался длинней. Стараясь не шуметь, он двинулся вдоль него. В столовой горел боковой светильник. Наташа сидела в углу слева от двери в кухню, в профиль к нему, на диване с книгой, мерцал телевизор. Он не стал заходить. На столе в кухне высились горкой накрытые полотенцем кастрюли. Напротив, в детской, из-за плотных штор было совсем темно. Вадим прошел в комнату, лег, накрылся с головой и мгновенно уснул.

      Наташа всё больше молчала, отвечала односложно, вежливо, смотрела мимо, засыпала на диване. Он стал  беспокоиться, ревновать. При любом постороннем звуке настораживался. Поставил на оба телефона на маячки. При поздних возвращениях жены смотрел на часы, каждые пятнадцать минут порываясь выйти навстречу или позвонить в полицию.

      – Хочу съездить к сестре. Со Светой.

      Наташа стояла в коридоре на коврике в обуви, блузке и юбке, готовая к выходу. Сумку двумя руками держала перед собой.

      – Езжай, раз надо, – он поднял на неё глаза. Она быстро опустила свои.

      Отпустил кое-как. Ходил с тяжелым чувством. Мрачнел.

      – Маша, я люблю его, мне его жалко. Дурак такой, он же не пьет совсем. Ему нельзя. Ходит черный. Не ест ничего. Работает сутками, дома почти не бывает, только деньги на стол кладет. Я простила его давно. Нет на сердце обиды. Маш, что делать?  – она теребила в руке ягоду.

      – Маша, что делать, не знаю. Как чужой ходит. Не смотрит, не разговаривает. Я к нему, он – от меня. Что делать, Маш?

      – Хвостик оторви – и в таз. Всё перемелется, мука будет, – Маша засыпала очередные ягоды сахаром. – Подожди, сестрёнка. Всё проходит – и это пройдёт.

      В субботу Вадим сдал смену раньше и пошел на всенощную.

      Встал в полутемном углу за приделом.

      – Прости, Господи, мою душу грешную. Прости, Господи. Наташа, прости.

      Потом пошел со всеми в трапезную пить чай. Есть одному дома было невозможно. Уходить не хотелось.

      Ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Прихожане принесли пирожки, сладкое. Жара спала, потянуло прохладой. Все расселись за длинным столом, после краткой молитвы пили чай и беседовали.

      На этот раз отец Михаил отвечал на вопросы об отпуске:

      – Довели себя, понимаете, до позора полного. Кто отпускает женщину свою одну на отдых? Я не понимаю. Тот, кто устал от неё дома? Ну тогда, извиняюсь, это не семья, это идиотство. Так нельзя. Женщина одна отдыхать не должна. Нехорошо это. Я слышал эти истории тысячу раз уже. А попробовать, а интересно, Господи, помилуй, ах, прости, второй раз тоже не грех и так далее. Это ж постоянно повторяющаяся вещь. Нельзя отпускать женщину одну. Так может поступать только человек, который не любит свою жену, не бережет её.

      Вадим заерзал на стуле. Ему стало плохо, душно. Он осторожно выбрался на улицу.

      Дома включил телевизор. Щелкал кнопками пульта, всё прокручивал в голове разговор.

      Какой-то парнишка с дальнего конца стола спросил:

      – Можно ли искать жену, если нет денег на её содержание?

      – Хороший вопрос. Можно,  – с готовностью ответил батюшка. –