Казачья Молодость. Владимир Молодых

АБ, – сказал я, глядя на реку.

      – Ты, что хочешь, то и думай. Но, пройдя твою казачью тропу, могу сказать, что принимай меня такой, какая я есть. Может когда-то я стану лучше по- твоему, – проговорила Софи, опустив виновато голову.

      Я привлек ее к себе и поцеловал.

      – Спасибо тебе, Софи, за твои слова. В них мой долг и я его обязательно отслужу. Я за все тебе благодарен, как и за то, что сейчас со мною прошла.

      Да, все, что было – пока меня устраивало. Мы не во всем – в мыслях и чувствах – единогласны, здесь, конечно, недалеко и до неверности. Не зря же тот Саша то и дело мелькает в ее словах. Еще бы. Он кадет, поэт с гитарой…

      – Ты, пожалуйста, не сердись на меня, – будто читая мои мысли, сказала она.– Очень устала… я.

      Я выбрал на берегу реки плоский валун, достал из сумы хлеба коврижку и флягу с топленым молоком: все, что сестра собрала мне в дорогу. Аппетит мы нагуляли, так что съели быстро все.

      Софи легла на камень и раскинула от усталости руки.

      – Вот довел девушку до такого состояния, то теперь на сон расскажи мне сказку. Ты мастер рассказа.

      – Я расскажу тебе, как твой отчим вместе с другом, возвращаясь с Японской войны, остановились передохнуть в нашем городе. Уж больно чем-то понравилась наши места. И решили они поставить новый паром через нашу Шумную. Они оба с Волги, из-под Углича. В их местах с подсказки умельца знаменитого Кулибина был поставлен «хитрый» паром. Он сам ходил поперек реки. Вот такой точный расчет им дал Кулибин. Кстати, этот умелец построил баржу, которая ходила против течения. Но тогда было выгоднее, чтоб баржи таскали бурлаки по Волге. Твой отчим был настоящим богатырем. Словом, они вдвоем погрузили морской якорь на плот выше по течению реки и сбросили его в нужном месте. От якоря пошли тросы к парому. А все остальное ты видела сама, как работает этот «вечный двигатель» парома.

      – А где же ныне ваш Кулибин? – сквозь уже дрему спросила Софи…

      Возвращались мы степью. Из ее глубины ветер обдал нас пряным ароматом высохших трав. А степной ковыль волнами оживлял степь до горизонта.

      *

      Мне не терпелось показать Софье, что сделано на развалинах монастыря, как и где велись раскопки. Ничто не произвело на нее впечатление: ни то, что очищена площадка ото всех обломков, ни то, что вскрыт один из подвальных склепов, где и обнаружены череп и большой нательный крест.

      – И надо было шевелить развалины? Те же греческие развалины стоят веками. Да и этим, видно, было не один век. Зачем было тревожить? Это все равно, что разворошить могилу мертвого. У тебя каникулы – тебе бы отдыхать. А ты взялся за раскопки… Будет время придет новый Шлиман и уж он точно дойдет до первородной земли, на которой стоит монастырь, – говорила Софи, заглядывая в траншеи, раскопанные по сторонам развалин.

      – Ты не права… Человечество раскопало Помпей из-под многометровой толщи вулканической пемзы. А раскопки курганов? Нет, вся