Искупление кровью. Карин Жибель

не промахивается.

      – Ну что, пошли? – произнес Даниэль. – Пора подниматься…

      Ее ладонь, вложенная в его руку, сжалась от страха. Она еще не была готова.

      – Я… Я хотела бы остаться здесь… Отдай мою камеру той, другой…

      Даниэль улыбнулся. Кто бы поверил, что однажды услышит от нее такое…

      – Ты вернешься в сто девятнадцатую…

      – Я причиню ей зло! – всхлипнула Марианна. – Причиню ей зло! Я только это и умею делать! Я злая, насквозь испорченная!

      Он уже не улыбался, растроганный до глубины души. Марианна снова расплакалась, растаяла, приникла к нему. Даниэль искал нужные слова, долго не находил их.

      – Вот видишь, ты молчишь! – прошептала она между двумя рыданиями. – Знаешь, что я права… Надо это прекратить! Надо прикончить меня. Как бешеную собаку! Тебе всего лишь надо меня убить! Скажешь, что я угрожала тебе! Что на тебя напала!

      – Хватит молоть чепуху! – резко оборвал он.

      Тяжело было это слышать, даже ему – а он видел и слышал вещи куда похуже.

      Она цеплялась за Даниэля, буквально растекалась по его телу. Никогда еще она так не чувствовала его близость. Давно так не чувствовала чью-либо близость.

      – Я не должен был так избивать тебя утром, – произнес он, будто говорил сам с собой.

      – Ты должен был бить сильнее… Тогда бы все уже кончилось.

      Он попытался понять ее боль. Разделить ее. Давно ему не доводилось так страдать.

      – Нельзя терять надежду, Марианна… Знаю, тюрьма – жестокая вещь, но все же…

      – Ты ничего не понял… Это саму себя я больше не могу терпеть… Видеть, что я натворила, кем стала… Каждую ночь я снова и снова убиваю тех людей… А они возвращаются, все время. Даже когда я сплю…

      Все еще тяжелей, чем он думал. Но прежде всего следует подумать о себе. Не дать затащить себя в пропасть. Даниэль хотел отстраниться, Марианна в отчаянии уцепилась за него. Он стиснул зубы. Сам виноват. Преступил пределы, которые нельзя преступать. Совершил ошибки, которых совершать нельзя. Как теперь ее оттолкнуть? Дать захлебнуться? Хватит ли у него жестокости бросить ее на произвол судьбы? Может быть, препоручить ее Жюстине?

      – Марианна, мы сейчас поднимемся… Если захочешь, можешь поговорить с Жюстиной…

      – Нет! Она ненавидит меня!

      – Что ты, ничего подобного! Я тебе соврал! Просто хотел, чтобы ты выплакалась! Какое там «ненавидит»! Она даже ходила к директору, жаловалась, что я тебя избил!

      Марианна вглядывалась в него с безмерной тоской:

      – Ты теперь меня бросишь?

      Он выдавил из себя улыбку:

      – Что ты! Я не такой подлец!

      – Не хочу, чтобы ты меня бросал…

      У нее было ощущение, будто ее затягивает трясина, будто перед ней чаша, в которой не иссякает питье. Почему ей так хочется остаться рядом с ним? С ним, кого она так часто ненавидела, столько раз презирала… На кого злилась из глубины своей камеры столько долгих ночей. Кто так сильно избил ее не далее как утром!

      – Очень