Четыре берега Трибрежного моря. Остен Кальт

их жилье особых изысков не имело.

      Огромная столовая (служившая и гостинной и кухней) и небольшая родительская спальня – вот все, что им было нужно. После того как девочки подросли, папа устроил им сначала одну, а потом и две комнаты, хотя сестренки до сих пор предпочитали спать в одной из них – в той, которую папа в эстетическом порыве украсил оплавленной керамикой, «пыхнув» от души на стены, предварительно перейдя в третью, боевую конфигурацию. Мама просила еще и отдельное помещение для кухни, но папа считал это излишним.

      Время близилось к обеду, и девчонки прибавили шагу. Очень уж хотелось есть.

      Глава 4

      Девчонки добрались до дома.

      Мамы дома не было, а папа, рассеянно слушая рассказ об их маленьком путешествии, в том месте, где они начали рассказывать о Поньйи, вдруг озадаченно нахмурился и стал жадно и очень заинтересованно слушать, проявив явный интерес к этой части их повествования. Он покусывал нижнюю губу, периодически прерывал рассказ девчонок нечленораздельными восклицаниями, скреб в затылке и невпопад восклицал: «Да ну! Вот как!»

      В конце концов он и вовсе удивил их, послав Пыль в ее комнату за мелками и бумагой и потребовав нарисовать этих самых Поньйи.

      Пыль нарисовала вожака(надо заметить, что довольно талантливо). Гуннбьйорн(а именно так звали их папу) внимательно рассмотрел рисунок и… потребовал нарисовать еще парочку Поньйи.

      – Ну па-а-а-а!

      Пыли явно было не до творчества.

      – Па-а-а, они все так и выглядели! Зачем еще-то? Есть охота, а ты со своими Поньйи пристал!

      – Не ленись, Пыль! Успеете набить вашу ненасытную утробу!

      Пыль сдалась и быстренько нарисовала еще пару «лошадок».

      – А пятнышки? Пыль!

      Пыль вздохнула и опять проныла:

      – Ну па-а-а!

      – Пятнышки, Пыль! И как можно точнее! – настаивал папа.

      – Вот тут, тут и вот здесь. Огромное такое синее пятнище!

      Гунн нахмурился:

      – Пятнище у всех Поньйи в этом месте?

      – В этом, па, в этом. Оно на седло похоже. Будто на этих малявок кто-то может усесться верхом.

      Говоря это, она довольно ловко обозначила контуры пятна и, быстренько заштриховав мелками, растушевала штриховку пальцами.

      – Во!

      Гунн взял листы, пристально посмотрел на изображения, словно сравнивая их между собой, и пробормотал:

      – Будто кто-то может усесться…

      Он задумчиво ладонью по рисунку:

      – Эль? – Гуннбьйорн обратился ко второй дочке.

      – А я-то что? Ты же знаешь, что я не художник. Это Пыль у нас художник, а я скорее мастер художественного слова…

      – Ха! Ха! Ха! – отрывисто и издевательски произнесла Пыль.

      – Не «ха», а мастер!

      – Стоп, крошки! Не сейчас! – прервал привычную свару дочерей Гунн. Не сейчас, Эль. Сейчас ты должна сосредоточиться и ответить на мой простой вопрос.

      – Ну и что за вопрос?

      – Эль, пятна действительно были там, где их нарисовала