Четыре берега Трибрежного моря. Остен Кальт

зашкварчишь и изжаришься.

      – Только подрумянюсь до аппетитной корочки. У моих многочисленных поклонников слюнки потекут!

      Эль подняла глаза на сестру, прищурилась и проворчала:

      – Ну да, ты ж у нас красотка. Хитрюга, конфигурируйтся до конца. Крылья-то убери.

      – Эль, прекрати занудствовать! Солнце в глаза бьет. Да и… Нет ведь никого! Сама-то сидишь голопопая. Прикройся – не маленькая, чай, – деланно равнодушно, но не без издевки возразила Пыль.

      Эль вскочила на ноги, откинула волосы за спину, похлопала себя по попе, отряхнув прилипшие песчинки, и с вызовом посмотрела на сестру.

      – Я не голопопа! Я нага! И я прекрасна в человеческом обличье!

      – Ты? – усмехнулась Пыль. – Нет, крошка моя! В человеческом обличье ты просто голопопая!

      Эль встала «в позу», подняла лицо к небу, приложила ладонь ко лбу, сделала отрешенное лицо и… театрально, нараспев «заблажила:

      Голопопая – голописяя,

      Голоспинная – голосисяя.

      Голоногая – голопятая.

      Очень стройная – ненажратая…

      Пыль «хрюкнула», потом чихнула и, наконец, расхохоталась в голос:

      – Ой! Держите меня… Умру… – «ненажратая»!

      Эль надула губы:

      – Стихи прекрасные! Ну…рифма и вправду… – Она на секунду замялась. – А поскольку импровизация! Плюс – я действительно очень стройна, и даже ты не сможешь отрицать очевидное, милая моя!

      – Допустим, – хихикнула Пыль. – Но, Эль… Что за «ненажратая»? Это что? Это поэзия? Это рифма?

      – Изволь, сестренка. Я объясню! – Эль скрестила руки на груди. – Первое: я о-о-о-очень голодна. Уж ты поверь мне на слово. Второе: в данный момент я хочу не есть, а жрать! Так что рифма здесь очень даже к месту. Она как нельзя лучше отражает мое внутреннее состояние!

      – О! Как тонко вы рассуждаете, милая Эль! – продолжала язвить Пыль. – Термины «ненажратая» и «голопопая» только подтверждают вашу возвышенность!

      – Да! Представь себе! – щеки Эль вспыхнули от обиды – А «голопопость» – это не «криминал», а вот конфигурацию, милейшая Пыль, завершать надо полностью! – вдруг закончила свою речь Эль.

      – Ой, ой… какие мы правильные! Там, за пределом «предела», это закон, в «пределе» это рекомендация, а здесь – по-же-ла-ни-е! И потом, это вовсе не полная конфигурация.

      – Как знаешь… – неожиданно равнодушно Эль прервала их привычную пикировку, которая могла длиться часами.

      Обе девчонки затихли. Эль, казалось, задремала, а Пыль пересыпала из ладошки в ладошку все уменьшающуюся горсточку песка. Потом она зажала остатки в кулачок, тонкой струйкой пустила по ветру, решительно отряхнула ладошки и сказала:

      – Ты его видела?

      – Кого? – Эль открыла глаза.

      – Не беси меня! Ты ведь знаешь, что я говорю о нем…

      – Видела… – все еще безразлично ответила Эль.

      – Слушай, а зачем это ему?

      – Кто его знает… Он вообще… Странный… – Эль