Четыре берега Трибрежного моря. Остен Кальт

поднимая облачка пыли, неуклюже, но на редкость быстро вылетело с десяток пестрых, малюсеньких лошадок, размер которых едва превышал размер взрослой собаки. Пробежав по тропинке небольшое расстояние, табунок столь же неожиданно нырнул в высокую травку с другой стороны тропы – как его и не бывало.

      Создания эти были не только малюсенькими, но и до невозможного смешными. Создавалось впечатление, что Поньйи вылеплены из глины неумелыми детскими руками и раскрашены ими же, столь же неумело – вкривь и вкось. Были они, будто размалеваны разноцветными карандашами и красками с потеками и кляксами в самых неожиданных местах своего минилошадиного тела.

      – Ой, спасибо, Эль. Чуть не покалечила малявочек… Главное, только про них говорили – и на тебе! Слушай, а почему они не ржут, а хихикают?

      – Кто их поймет, может, потому, что они веселые… И потом, я вообще не уверена, что они лошади…

      В этот момент из зарослей ромашек вышел еще один Поньйи, остановился, внимательно посмотрел снизу вверх на девчонок, навострил разнокалиберные ушки(одно было больше другого раза в два), понюхал воздух.

      – Это вожак, – шепотом сказала Пыль.

      – Ага, он всегда позади ходит. Поэтому, если быть точным, то он не вожак, а задняк какой то!

      Вожак-задняк опустил ухо (то, что подлиннее), а потом и второе.

      – О, смотри, расслабился.

      Поньйи скосил маленькую головку (как собачка), моргнул, потом громко «хихикнул», встал на дыбы и исчез вслед за своими подопечными.

      – Не, они точно не лошади, – усмехнулась Эль.

      – Почему?

      – Слишком осмысленно хихикают…

      – В каком смысле осмысленно?

      – Ну, увидел тебя и давай «ржать». Вот в каком смысле, – уже в голос рассмеялась Пыль.

      – Ты ведь сказала, что это от одуванчиковой пыльц… Фу! Какая ж ты мерзкая и гадкая болтушка!

      – Ну не злись, друг! – сказала Эль и продекломировала:

      Гадкая – не гадкая, а для всех загадка я!

      И вовсе я не мерзкая, а смелая и дерзкая!

      Вовсе не плохая, но меня все хают!

      Вовсе… э-э-э…

      Пыль ее перебила, оспользовавшись заминкой сестренки, и закончила «стих»:

      Вовсе не болтушка, а просто вру подружкам!

      И добавила со смехом:

      – Ладно, пошли домой, стихоплет!

      – Пошли, тем более что уже практически дошли. А все потому, что поэзия сокращает самый дальний и тяжелый путь!

      – Так то поэзия, а не твои так называемые импровизации! – поддела сестренку Пыль.

      Эль только фыркнула в ответ и не поддалась на привычную провокацию Пыли.

      Глава 3

      Действительно, до дома остался один изгиб тропинки, за которым уже был виден их городок.

      Первое, что видел всякий, кто шел к нему, – серая крыша серого дома «Серого Волшебника».

      Жил ли в этом доме когда-нибудь «Серый Волшебник» и существуют ли волшебники на самом деле, девочки точно не знали. Дом этот стоял на самом краю городка. С давних времен он пустовал и, как всякий нежилой дом, оброс легендами и служил темой разнообразных пугающих историй – страшилок для подростков и веселых сказок для маленьких детей.

      Репутация «волшебности»