Обручник. Книга первая. Изверец. Евгений Кулькин

беззвучно шествовал за нею и Святой Дух.

      И тут все дело чуть было не испортил Сосо, неведомо как оказавшийся дома.

      Завидев Святого Духа, он метнулся в комнату и выскочил оттуда с выпростанным из ножен кинжалом.

      – Не подходи, убью! – завопил.

      На грубом, чуть подживленном оспинами лице Святого Духа обозначилась тяжелая, как бывает у косо обрубленного полена, щерь, и он простовато произнес:

      – Ну и лихо ты гостей встреваешь. По-но-жов-щик!

      Последнее слово Святой Дух произнес через некие запинки, которые обычно появлялись в его голосе, когда он начинает злеть, как зверь.

      Кэтэ попыталась вспомнить все, что ей говорила Хана. Ибо это по ее наущению вела сейчас к себе домой этого верзилу. Она еще точно не знала, что именно сотворит. Но ей надо было пообтесать его какими-то, по возможности, ласковыми или даже нейтральными словами, сбить с того поползновения, с коим он вышел на тропу, по которой Кэтэ стремила себя по своим многочисленным делам.

      Мать, надеясь на смышленость сына, чуть прикрикнула на него:

      – Дай нам поговорить! – и обратилась к Святому Духу: – Тебя как зовут?

      – Леван, – чуть притупившись, ответил громила.

      И Сосо действительно быстро сообразил, произнеся:

      – А я думал, еврей какой нас грабить идет. Ведь одежа-то у тебя сплошь иудейская.

      – За свои купил, – гнилозубо ощерился Святой Дух, вдруг разом став совершенно нестрашным.

      И Сосо подумал, что врагу, как и дареному коню, все же не стоит смотреть в зубы. Что и так понятно, кто есть кто.

      – Ну чего у вас тут случилось-приключилось? – вопросил Леван и, совсем по-хозяйски, словно в этом дворе был сто раз, стал спускаться в подвал.

      И как только он там оказался, Кэтэ тут же накинула дверь на цепок, а вместо обыкновенной на тот час тут всегда лежащей палочки вставила ярмовую занозку, неведомо когда принесенную Бесо с какой-то своей пьянки. Кажется, именно ею перебили ему как-то ключицу.

      Видимо, Святой Дух не сразу понял, что его обдурили. Он какое-то время ходил по подвалу, разговаривая сам с собой, потом крикнул:

      – Ты тут посвети мне.

      И только тогда Кэтэ поняла, что сотворила как раз то, чего меньше всего желала.

      Но она боялась отрезвления Левана. То есть вхождения в себя, что ли. Когда он вдруг поймет или осознает, что тут совершенно не нужен, и – за ее такую, пусть и невинную, но проделку, – неведомо что сотворит по пьяни и дури. И тогда Кэтэ сказала сыну:

      – Ты тут постой, а я – сейчас.

      Она выскочила за улицу и зарысила в сторону дома Мошиашвили.

      Хана все поняла раньше, чем – на сбивчивости – Кэтэ пробовала ей объяснить.

      – Хорошо! – воскликнула она. – Ты – умница.

      – Но что дальше делать? – взмоленно возвела Кэтэ глаза к небу.

      – Ну это уже не твоя печаль. Главное, зверь заманен и надежно закрыт.

      А Святой Дух действительно по-звериному бушевал. Он и ломился в дверь, и пытался, высадив стекла, вылезти через окно.

      Но на нем