Обручник. Книга первая. Изверец. Евгений Кулькин

но нечестивые поступки ей не шли, как не идет зеленое к голубому. В природе встречается – голубое небо и зеленый лес, а в обиходном сочетании у людей это встречает непротивление, а то и вовсе неприязнь.

      Конечно, ее пышные, влекущие груди, которые под любой одёжей, как бы она ни была кротка, словно говорили, что всякий умер бы от удушья чувством, коли прикоснулся бы к их литой неизвестности. И, наверно, именно поэтому многие из мужиков хвастали, что обскакали друг дружку на этом пригорье. Так в Гори зовется выигрыш в соперничестве.

      Но некий ангел-хранитель присоветовал Кэтэ идти или ехать той дорогой, где легкие мысли почти не встречаются, а тяжелые вздохи не тяготят душу.

      Говорят, ничто так не сближает людей, как общие враги.

      И такие с Ханой у них появились. Это азербайджанец Мешкур Наибов и хитрун Анзор Агладзе.

      Эти два – оба – вроде бы как по сговору – стали приставать к обеим замужницам, причем перестревать их при народе и даже кричать вдогон непристойности типа: раньше, мол, и не дрыгались, чего теперь, мол, дергаетесь.

      Хана, конечно, может пожаловаться своему мужу Якову. Он хоть и не силач и не ловкач, но при деньгах. Может кому надо ладонь посеребрить, и та запросто в кулак обернется. А хороший кулак всегда найдет, куда ему опуститься.

      А вот за Кэтэ постоять некому. Бесо неведомо где обретается.

      A Сосо еще не вошел в полную зрель, чтобы заступиться за мать и, главное, понять, что она далеко не такая, как о ней ходит по Гори пьяная молва.

      И еще одно, что с сына снимает всякую надежу, Кэтэ постоянно учит его смирению, прощению своих врагов. Вернее, не столько прощению, сколько пониманию их. А разве подымется рука, когда станет ясно, что твой враг – это заблудший в безверии несчастец, которого впору пожалеть, нежели покарать.

      И, видимо, так глубоко, а может, даже бездонно задумалась обо всем этом Кэтэ, как вдруг ей путь преградила тень.

      И была она, как ей показалось, глыбистее гор, что нависали над Гори.

      Кэтэ вскинула глаза и – невольно – отпятилась назад.

      Перед ней стоят не кто иной, как Святой Дух.

      Этого громилу знали все. Он не ведал милосердия и жалости. Недаром братья Наибовы сперва прикормили его, как бездомного льва, потом, как видно, и окончательно приручили. И теперь он признавал только их силу и власть.

      Не столько заступив, сколько зазастив Кэтэ дорогу. Святой Дух, однако, улыбался. Глуповато, правда. Но тем не менее на морде его жило что-то человеческое. Потому он с доброй укоризной вопросил:

      – Чегой-то ты такая пугливая?

      И со стороны могло показаться, что именно это обстоятельство вызвало с его стороны такой доброжелательный интерес.

      И на расстоянии Святой Дух довольно крепко пах водкой. «Живцом», как говорит Бесо, то есть не перегаром, а тем, что только недавно оказалось влитым в желудок.

      А может, такому неуёмнику, как Святой Дух, водка попадает прямо в голову. Ведь до нее-то ее путь куда ближе.

      Видимо, нужны годы, чтобы добиться по отношении Святого