Обручник. Книга первая. Изверец. Евгений Кулькин

или чуть более того, подпитии Степан начинал петь. И одна из песен была как раз о том, что казак оскорбил офицера и за это ему предстоит ответить перед суровым судом какой-то там чести.

      И хотя, в общем-то, Сосо был на стороне казака. Все же у того было некое оправдание, потому как он был явно послуживший, а офицер совсем мальчишка, тем не менее дисциплина прежде всего, без нее не бывает армии. Потому он, как и тогда, сейчас выструнился спиной, словно ему тоже надо выходить на дуэль и отстаивать свою честь.

      – Мужчины всегда найдут себе причину, чтобы подставить лоб под пулю, – тем временем сказала Кэтэ. – Вон Пушкина тоже из-за женщины извели.

      – Там другое дело, – не согласился пришелец. – Говорят, интриги большую роль сыграли.

      – Интриги… – проворчала мать. – С жиру все это. Если бы настоящая работа у каждого была, то рад месту был бы. А то так и ищут приключений на свою биографию.

      Сосо остро глянул на мать. Именно так говорит Яков Эгнаташвили. И вообще многое она перенимает у этих евреев. Особенно у Ханы. Того гляди, и картавить начнет, как та, или зельево пахнуть чесноком.

      Сейчас же Сосо не сводил взора с матери. Она так и сидела с завлажненными глазами, устремленная в какую-то свою думу. И он хотел угадать, о чем же именно она теперь размышляет. Может, о непутевости того же Пушкина, о которой столько всего понаговорено, или о судьбе Лермонтова, сжегшего себя ни за что ни про что из-за неосторожного, но ставшего роковым слова.

      Сосо давно уже заметил, что мать его не так проста, как о ней говорят и судят некоторые из соседей. Вот уж у кого у кого, а у нее наверняка душа работает и картины, о которых говорил Странник, возникают одна за другой. Вон как ярчеют и притухают ее глаза, когда она смотрит в одну точку.

      И когда Сосо думал, что речь об отце за их столом больше не возобновится, Странник неожиданно сказал:

      – Ну и воздали они ему там. Две недели синяки не отухали.

      – Кто и где? – быстро спросила мать.

      – Армяне. На заводе Адельханова.

      За столом наступило молчание, и вдруг его неожиданно разрубил вопрос пришельца, с которым он обратился к Сосо:

      – Ты бы постоял за своего отца?

      Мать глянула на Сосо остро, словно сбрила ответ раньше, чем он родился, потому тот произнес что-то далеко неопределенно, на что гость сказал:

      – Он так и говорил – сын ему совсем чужой.

      У Сосо взбугрились желваки. И ежели бы он считал себя за столом главным, то тут же вытурил бы из дома Странника. Но мать посушела взором и произнесла довольно жестко:

      – Господь ему судья и защитник. Раз он распорядился, чтобы так произошло, стало быть, тому и быть.

      И перекрестилась.

      – Удивительная вы женщина, – сказал пришелец, неожиданно начав величать ее на «вы».

      Глава двенадцатая

      1

      Сосо никогда не думал, что его может увлечь учеба. Все его друзья относились к занятиям, можно сказать, не очень серьезно.

      Правда, Петр Капанадзе особо это не выпячивал. А другие даже говаривали:

      – Зря