Обручник. Книга первая. Изверец. Евгений Кулькин

Да и нелюдим тоже. Поговаривают, что он крупный вор, хотя никем пойман не был. Но чуть ли не на всех его пальцах сияют золотые перстни. И кинжал, который он вызывающе носит на животе, тоже в золотом окладе.

      И хотя братья, собственно, все отличаются какой-то вышеперечисленной разнотой, живут они в одном доме. Только ходы в него разные. К Мешкуру – с улицы. К Юсифу – с торца. А вот к Акраму – со двора. Вернее, от сада, что растет неким задичавшим образом, переходя в непролазь заткавшего вереска.

      – Свататься пошли, – кивнула на азербайджанцев мать.

      – А ведь раньше они невест вроде воровали? – подал голос Сосо, поняв, что мать перестала на него сердиться на его некое богохульство.

      – Не люди жизнь обламывают, а она их объезживает, – опять неожиданно сказала Кэтэ, и Сосо подумал: «Вот откуда те самые удила».

      Потом мимо просквозила летучая драка. Слышались топоты, сбитое дыхание, обсекшиеся слова.

      Явно шла рукопашная.

      Так и есть. Ребятишки с соседней улицы – грузины – отбивались от наседавших на них еврейчат, которых было раза в три больше.

      Сосо помыкнулся было заступиться за единокровцев, когда увидел соседа, который преспокойно обдергивал листья с клена. Влекомые ветром, они неслись от его ног вскачь. И фигура, облаченная во что-то цветастое, возникла впереди. И тут Сосо понял, что это известный хитрец Анзор Агладзе натравил ребятишек друг на друга. Он всегда так творит, когда ему делать нечего.

      Агладзе – зять. Да, так его все зовут – зять.

      Он женат на какой-то вельможнице, которую тут сроду никто не видел. Потому как живет она ни в каком-то там Тифлисе, а в самом Питербурге. Неведомо от каких доходов, но роскошествует. У нее в доме, который по-здешнему прозывается «солоном», бывают поэты, музыканты, художники. И даже маг или чародей один как-то заскочил. Так переморочил всем головы, что за ним вся полиция столицы чуть ли не две недели охотилась.

      Сбежал.

      А вельможница осталась.

      Никто не знает, как так могло случиться, но она пребывает в родстве чуть ли не всему Гори. И грузины в ее роду, и евреи, и даже турки.

      По слухам, вельможница очень красива, и несколько известных живописцев изображали ее на портретах. А один даже умудрился икону написать.

      Коли вельможница была ему родней. Сосо ей бы стихи посвятил примерно такого рода:

      На горе

      В Гори

      Нету моря.

      Но есть красавица

      Какой

      И небеса затмить

      И горы

      Ничто не стоит…

      Тут он осекся, так и не придумав последней строки.

      Но и предыдущих было достаточно, чтобы как бы само собой повторилось: «На горе в Гори нету моря».

      Действительно, почему-то все очень восхваляют море. Тот же Давид Писмамедов каждый год ездит в Сухуми. Рассказывает, как там купается в море. Соленая вода, вроде бы, так держит человека, что ему не утонуть.

      Когда последний раз Сосо был у Писмамедова, то увидел в его обличье