Клад. Алан Черчесов

маски?

      – Чтоб уберечь наши лица от слежки – хотя б на чуть-чуть.

      – Почему же тогда ты…

      – Боялась. Я и сейчас их боюсь. Просто очень устала.

      – Я тоже.

      Пора б ей пойти на попятную, подумал мужчина, украдкой взглянув на часы.

      – Если ты хочешь, порвем.

      Минута шестнадцать секунд.

      Добавив к ним двадцать, он твердо сказал:

      – Не хочу.

      – Но порвем?

      – Я не знаю. Какой нам с них прок?

      – Никакого.

      – Только себя подставляем.

      – Согласна.

      – И ради чего? Ради дурацкой бравады!

      – Я-то думала, ради сопротивления.

      – Не носить, чтобы прятать?

      – Прятать, чтобы носить. Не обязательно на голове. Можно и в голове. Разве нет?

      – В голове – это можно. В ней можно носить что угодно. Не обязательно маску. Она-то тебе для чего?

      Сверкнула недобро глазами:

      – Чтобы совсем не утратить навыки прямохождения! Или, по-твоему, этого мало?

      – Мы сделаем так, как ты хочешь.

      – А ты так не хочешь?

      – Хочу.

      – Ты не хочешь!

      – Хочу.

      – Ты не хочешь.

      – Я тряпка.

      – Ты просто боишься.

      – Боюсь.

      Тридцать восемь секунд.

      – Просто я идиотка.

      – Это я просто трус.

      – Если хочешь, порви.

      – Ни за что.

      – Хочешь, сама их порву?

      – Если хочешь.

      – Сколько раз повторять: не хочу!

      – Успокойся! Мы их не порвем.

      – Поклянись!

      Он поклялся.

      Она соскользнула со стула. Муж упал на колени и перехватил на лету, не дав расшибиться лицом о паркет.

      Натолкавшись в объятьях, женщина влажно уткнулась мужчине в рубашку и зарыдала.

      «А вот интересно, я ее точно люблю?» – думал он и старался припомнить на ощупь, как прежде, в былые эпохи, изъяснялась руками их исповедальная нежность.

      Ночью они на износ истязали друг друга – то ли гневливой любовью, то ли брезгливым отчаянием.

      Наутро супруг обнаружил жену у дымящейся раковины.

      – Так будет лучше, – сказала она.

      – Достаточно было порезать.

      – Мне захотелось поджечь. И я подожгла, только очень воняло. Пришлось открыть кран.

      – Можешь уже закрутить.

      – Не могу.

      – Давай я.

      – Погоди. Пусть течет.

      – Для чего?

      – Таковы обстоятельства.

      Позже она рассказала, как ее дед-профессор на старости лет обзавелся деменцией.

      Это случилось на лекции: ни с того ни с сего запнулся на полуслове и стал грызть мелок. Потом снял пиджак, наслюнявил подкладку пузырчатой белью, сложил его вдвое и начал тереть, не обращая внимания на изумленные возгласы аудитории.

      Постирушки прервали охранники.

      Вызвали санитаров и бабку.

      Из деканата его повезли к мозгоправу, а после осмотра – в больницу, где продержали профессора несколько месяцев.

      – Когда он вернулся, меня к нему не подпускали…

      Днем дед