Призраки не лгут. Ларс Кеплер

да приедут, – заметила Сонья Раск.

      – Мне одному кажется, что машину угнала Викки Беннет? – осторожно спросил Буссе.

      Стук капель по крыше стал реже, но вода все так же лилась потоками по окнам автобуса.

      Сонья села за ноутбук, вошла во внутреннюю полицейскую сеть и стала проверять базы подозреваемых и находящиеся в производстве дела о злоупотреблении опекунством.

      – В девяти случаях из десяти… – начал Гуннарссон, откинувшись на спинку стула и чистя банан, – затруднения подобного рода разрешаются сами собой… Я так думаю, она сидела в машине со своим мужиком, они поругались; наконец он решил, что с него хватит, высадил ее на обочину и уехал.

      – Она не замужем, – напомнила Сонья.

      – По статистике, – продолжал Гуннарссон тем же менторским тоном, – большинство детей в Швеции рождается вне брака…

      – Вот, – перебила его Сонья. – Пиа Абрахамссон ходатайствовала о личном опекунстве над своим сыном Данте, а отец пытался обжаловать…

      – Значит, мы теряем связь с Викки Беннет? – спросил Буссе.

      – Попробуйте сначала связаться с отцом, – предложил Йона.

      – Я займусь этим, – вызвалась Сонья и ушла в глубь автобуса. Йона спросил:

      – А что было под окном Викки Беннет?

      – На земле – ничего, но мы нашли отпечатки и следы свернувшейся крови на подоконнике и на внешней стороны рамы, – ответил один из криминалистов.

      – А на опушке?

      – Мы не все успели осмотреть – пошел дождь.

      – Но Викки, скорее всего, побежала прямо в лес, – задумчиво проговорил комиссар.

      Он взглянул на Буссе Норлинга, сидевшего на старом стуле. Буссе согнулся над картой с циркулем, воткнул острие в Бригиттагорден и очертил круг.

      – Машину угнала не она, – заявил Гуннарссон. – Черт возьми, невозможно три часа идти по лесу до восемьдесят шестого шоссе, а потом по самому шоссе, пока…

      – Но в ночное время ориентироваться нелегко… так что она могла идти и три часа, – заметил Буссе.

      Он пальцем прочертил на карте полукруг: с востока от болотистой местности – наискосок на север. Йона сказал:

      – Тогда время сходится.

      – Отец Данте сейчас на Тенерифе, – крикнула Сонья из хвоста автобуса.

      Улле Гуннарссон тихо выругался, подошел к рации и вызвал Мирью Златнек.

      – Это Гуннарссон. Вы сняли свидетельские показания у матери?

      – Да, я…

      – Получили какие-нибудь особые приметы?

      – Это было нелегко. Мать тонет в эмоциях и не может дать связную картину. – Мирья шумно выдохнула. – Она страшно нервничает, говорит про скелет с нитками из рук, скелет вышел из леса. Девочка с окровавленным лицом, девочка с ветками вместо рук…

      – Но она говорит – “девочка”?

      – Я записала ее показания, но она говорит такие странные вещи… Ей надо успокоиться, только тогда она расскажет нам что-нибудь как следует…

      – Но она упомянула какую-то девочку? – медленно проговорил Гуннарссон.

      –