Синий маяк. Ксения Литвинова

глаза потухли и затянулись смертной пеленой. Кем он был, интересно? Хотя, лучше не знать. Лучше поискать хороший нож. Ах, да, нож и так в кармане! Потом ещё опилок набрать, поглядеть, остался ли уксус… Минут через десять я приступаю к работе и даже радуюсь, что работы до ночи. Некогда придаваться рассуждениям.

      – Каждый день потрошишь кого-то? – спрашивает за моей спиной шелестящий голос.

      – Здесь кровь, – предупреждаю я, не оборачиваясь. – Смотри не потеряй голову.

      – Мёртвая кровь меня не волнует, – сообщает она, обходя тушу. – Не понимаю, как можно питаться трупами!

      В этот раз на ней другое платье – белое в цветочек. Но выражение глаз не поменялось.

      – Я не собираюсь его есть, – говорю я ей в утешение.

      – Нет? – удивляется она. – Почему?

      Почему? Сомневаюсь, чтобы оборотни были вкусными. Боюсь, даже магия в них отравлена.

      – Человек всё-таки, – объясняю я мстительно. – Не представляю, как можно питаться людьми!

      – Если ты сам человек, то конечно, не представляешь, – усмехается она. – Хочешь, вместе обдерём? А то он стухнет, пока ты управишься!

      Вдвоём дело идёт быстрее. С её-то когтями! Останки оборотня, мы перетаскиваем к яме. Закапываю я его честь по чести, пусть не обижается. Возвращаюсь, а она уже со шкурой закончила, и даже не запыхалась. Она вообще не дышит, по-моему.

      – Жаль только, что платье запачкала! – сокрушается.

      – Ничего, с синей водой отстирается, – обещаю я, отряхивая от песка шкуру.

      – У вас эта вода прямо на все случаи! – дивится Эйка. – А есть её можно?

      – Нельзя, – бросаю я хмуро.

      Пить можно. Покойный папаша этой жидкости потреблял больше, чем маяк. Что и сподвигло его пуститься а плавание. Может, он драконов каких начал видеть – кто же знает?

      Чтобы не вспоминать о грустном, я возвращаюсь к делу. Шкуру ещё надо растянуть на чём-то. Но так, чтобы ночью её оборотни не попортили. Я уже и место присмотрел – там над тропинкой две ветки нависли одна поверх другой. Как раз то, что надо. В последний раз я по деревьям лазал мальчишкой, но, думаю, и теперь бы справился. Если бы эта нечисть меня в покое оставила.

      – Давай, я заберусь, – упрашивает. – Мне легче!

      И раз! – на когтях вверх по стволу. Проворнее кошки.

      – Что стоишь? – спрашивает. – Кидай, я поймаю.

      Спорить готов, да не с кем – это она нарочно у меня над головой встала! Но я упорно смотрю на горизонт, закрепляя верёвки. Так упорно, что чуть не приматываю ей ногу.

      – Эй! – вскрикивает она, поджимая ступню. И спокойно стоит на одной ножке, ни за что не держась.

      – Умница, – говорю я. – Имя выучила.

      Она отбрасывает за спину косу и садится рядом с растянутой на ветках шкурой.

      – Снимешь меня?

      – По-моему, ты сама прекрасно спрыгнешь, – уверяю я, прикинув расстояние.

      – Так камни же! – морщится Эйка.

      Я ставлю её на землю, но при этом смертоносные зубы оказываются слишком