Путь скорби (Via Dolorosa). Александр Александрович Бронников

Но приданного ускорения ей вполне хватало, чтобы достичь противоположного берега и уткнуться в отмель, с которой её потом можно будет без труда снять.

      Немецкие самолёты снова зашли на «Трудовую доблесть» боевым порядком, и снова двое из них открыли огонь. В этот раз более удачно для них, на буксире что-то загорелось, и он стал прекрасной мишенью, освещая не только себя, но и влекомую баржу. Однако на ещё один заход немцы уже не пошли. Израсходовав все боеприпасы, они стали набирать высоту и легли курсом на свой аэродром, оставив за собой горящую реку, мёртвых и умирающих людей.

      Отведя горящую баржу дальше от берега, «Пролетарий» стал терять ход, видимо, повреждения на нём были слишком серьёзные. Дед Григорий предположил, что, возможно, буксир сможет подвести баржу так, чтобы она сама ушла под берег подальше от них, но видя, как сильно накренилась баржа, он понял, что всё будет плохо. Огромная дыра в борту баржи позволила нефти быстро вытекать, распространяя горящее пятно на воде всё больше и больше. У буксира не было никакой возможности уйти, он уже стоял в огненном кольце, потеряв ход, он был обречён. Затекающая в пробоину баржи вода всё больше и больше увеличивала крен, пока не поставила судно ребром. Соединённая с «Пролетарием» баржа тянула буксир за собой.

      Дед Григорий увидел, что на палубу буксира кто-то вышел. Тяжело спотыкаясь, человек брёл к баку, видимо для того, чтобы расцепить корабли, но не дошёл. Он упал всего в нескольких шагах от своей цели, топор выпал из его рук и, скользнув по палубе, упал в воду. Человек больше не шевелился, хотя дед Григорий, жадно вглядываясь в его фигуру, шептал:

      – Ну, давай же! Давай! Встань!

      Один раз деду показалось, что человек приподнимается, что он шевелится и даже пытается ползти, но это было всего лишь воображение, страстное желание, чтобы это случилось.

      Теперь, когда катастрофа стала неизбежной, для капитана «Зайца» оставалось только надеяться вовремя подобрать Гришку и Марфушу. Дед Григорий крикнул в машинное отделение, чтобы Петрович убавил ход до среднего и стал внимательно смотреть на чёрную в красных отблесках поверхность реки.

      Обернувшись и увидев, что «Пролетарий» с горящей баржей медленно движется в их направлении, а горящий круг нефти всё больше и больше заполняет реку, и всё ближе и ближе тянется к ним, Гришка закричал:

      – Я возьму ребёнка, а ты кошку и быстро к берегу!

      Марфушка кивнула, но тут Гришка увидел, что девушка совсем без сил, она едва цеплялась за край плота. Не переставая работать ногами, Гришка одной рукой схватил Марфушку и, приподняв, навалил её на плот, вытаскивая из воды почти по пояс. Плот накренился, и маленькая девочка зажмурилась и сильнее прижала к себе дрожащего зверька. Марфушка не смогла удержаться на скользкой поверхности и стала снова погружаться в воду. Пальцы Гришки, которыми он хватал Марфушку почему-то стали липкими, он прижал их к лицу