Путь скорби (Via Dolorosa). Александр Александрович Бронников

в два ряда, буксиры прижались ближе к берегу, кто-то уже спешил по сходням почувствовать под ногами твёрдую землю. Слышался далёкий людской говор, детский смех и плач, залаяла собака. Марфуша обрадовалась, собака водилась только на одном судне, на буксире «Пролетарий» у капитана Семёнова. Это был пёс Скрепка, несмотря на грозный вид, был весёлый и добродушный, он отличался явной склонностью к корабельной жизни и никогда не упускал случая покачаться с любимым своим хозяином на волнах. Они с Марфушей поладили с первой встречи, пёс обнюхал протянутую руку девушки и сразу признал в ней, если не равную своему хозяину, то весьма близкую к этому. Марфуша уже представила себе, как они со Скрепкой, будут бегать по берегу и веселить многочисленных детишек, которых выгружали на берег.

      Немного оправившись от случившегося с ним, Гриша приосанился и уже почти не дрожавшим голосом сказал деловито:

      – Сейчас швартоваться будем, пойду, пожалуй, а то капитан хватится.

      Марфуша насмешливо покосилась на молодого человека и сказала:

      – Конечно иди, без тебя не справятся.

      Гришка неопределённо дёрнул плечами и уже совсем было собрался уходить, как вдруг внимание его привлек необычный отблеск в закатном солнце. Сначала один, потом второй, потом третий.

      – Что это там? – Гриша напряжённо всматривался в быстро темнеющую даль горизонта.

      – Где? – Заинтересовавшись, Марфуша вытянулась вперёд и даже приложила ладонь ко лбу, словно закрываясь от солнца. Но ничего не смогла увидеть. – Да где же, где?

      И тут сердце Гришки сжалось и рухнуло куда-то в желудок, перестав на время отсчитывать секунды его жизни. Он вдруг понял, понял эти странные блики, эту сейчас еле уловимую вибрацию воздуха. Со стороны солнца, пока ещё невидима и не осознаваема, на них летела смерть. Три немецких самолёта уже меньше чем через минуту будут здесь, они придут убивать. Убивать всех, всех, кто сейчас здесь. И тех, кто выполняет свою повседневную работу на судах и баржах, и тех, кто сейчас сошёл на берег. Взрослых, детей, мужчин и женщин – всех. Сидящим в кабинах немецким пилотам безразлично, кто перед ними, они пришли убивать.

      Гришка посмотрел на девушку, усиленно всматривающуюся в горизонт, и на секунду залюбовался её мягким профилем, тем, как играют лучи заходящего солнца на её коже, как подрагивают ей длинные мягкие ресницы, и как отражается красное в этих, так любимых голубых глазах. Но это мгновение растаяло, как последний луч заходящего в речную воду солнца, растаяло, оставив после себя только горечь страшного предчувствия. Парень схватил Марфушу за руку и потащил к рубке. Девушка была настолько поражена, что даже не сопротивлялась. Навстречу Гришке из рубки вышел дед Григорий, старый моряк словно почуял опасность, которая буквально нависла над всеми.

      Увидев капитана, Гришка быстро, почти задыхаясь от переполнявшего его волнения, проговорил:

      – Немцы, там, немцы, самолёты от солнца идут.

      Коротко кивнув, дед вскочил обратно в рубку и резко крутанул