Роуд-муви. Гольцов Евгений Александрович

следопыта и убийцы он прислал агента, специализацией которого является создание текстов? Нет ничего абсолютного.

      «Думать. Не дать логическому мышлению ослепить себя. Если дедуктивный метод не работает – используй иррациональное мышление».

      Аарон заметил, новый, по-особенному смятый лист в мусорной корзине. Хотелось спать, но агент только раздраженно встряхнул головой, прогоняя сон. Развернув лист, он начал читать:

      Третья сила

      Александр шел по тротуару, думая, насколько он глуп, и как в любую секунду самый искренний порыв оборачивается полной нелепицей. Одним небрежным жестом, одним холодным взглядом. Любые, самые красивые слова легко разбиваются о стену непонимания. Уж кому как не ему это было не знать. Сколько ожиданий он разбил, сколько прекратил страстных речей, просто хладнокровно щелкнув пальцами. Но почему он несется к ней, почему его сердце бешено колотится? Он попытался подумать о чем-нибудь пошлом и неприличном:

      Представлял Марию в старческих панталонах до колен, от которых на теле остается неизменный след от резинки; о том, как она растолстеет, увлечется современным искусством и заведет подружек, обожающих мартини и не стесняющихся собственной наивности. Он представил ее матерью пары сопливых ребятишек, вечно занятой стиркой, готовкой, визитами в больницу; много раз он видел, как думающая женщина, заведя детей, становилась как будто выпотрошенной. Волосы на полукружиях сосков, походы в театр на комедии положений, разочарованный взгляд, отдых в санатории среди унылых, толстеющих людей и их назойливых отпрысков – все это тонуло в вое. Это был голос вселенной. Он был столь захватывающе ощутимым, что Александр буквально видел его; вой был синим, и он вещал: это твой последний шанс…последний шанс…

      Запредельный голос отдавался в ушах, и противоречия смешивались. Все, что оставалось Александру – двигаться в потоке синего, к той, кого он так жаждал, заставившей его, казалось, навсегда зачерствевшее сердце кровоточить.

      Он шел, перешагивая крупные лужи, букет в его руке терял лепестки, но его владелец не замечал этого. Казалось, ничто не могло остановить отчаянной попытки встречи с Марией, и до ее кафе оставалось буквально два квартала, когда то ли синий вой, то ли ветер потревожили третью силу.

      Третья сила представляла собой обломок ржавой трубы, которую когда-то использовали в конструкции, поддерживающей вывеску ресторана. Было почти одиннадцать вечера, когда ветер свернул набок бог весть когда повешенную надпись “Temple bar”, и, движимая ускорением свободного падения труба устремилась вниз, обретя свободу с тех времен, когда трубы еще не делались из легких, безопасных сплавов. Труба приземлилась на шейные позвонки Александра, пробив насквозь сложную, но хрупкую человеческую конструкцию. Он замер и рухнул у стены бара. Если бы это мог видеть извращенный эстет, он бы заметил, что иногда человек и опасный предмет, встретившись, превращаются в нечто вроде скульптурной группы, ужасной и величественной; становятся