Роуд-муви. Гольцов Евгений Александрович

вышел на улицу, с удовольствием вдыхая вечерний воздух, наполненный запахом земли и леса.

      Прогулка быстро привела Стеклова в хорошее настроение, в голове зароились мысли: яркие, как метеоры, они вспыхивали разноцветными привлекательными вспышками. Никите не удавалось схватить их за разноцветные хвосты, но это не беспокоило его, он чувствовал – вся необходимая информация для книги уже находится у него в голове.

      Разбитая, комковатая поверхность дороги, казалось, подпитывала его энергией.

      Павла Антоновича он обнаружил на окраине деревни, тот сутуло сидел на горке бревен, опершись на колун и, по-видимому, о чем-то размышлял. Увидев подошедшего Стеклова, новый приятель заметно оживился.

      – Хочешь еще историю? – спросил он с надеждой.

      – Да я сам могу тебе историю рассказать, борода ты козлячья, – ответил Стеклов дружелюбно, – а то сейчас выдумаешь опять чего, а потом порошком делись.

      – Господь с тобой, какие выдумки? Выдуманные истории не стоят и миллиграмма порошка. Даже этого не стоят. – Павел Антонович достал спрятанную за комлем бутылку самогона, мутноватый стакан и показал Никите.

      – Как по мне, воображение у писателей – не главный инструмент, оно им нужно для шлифовки внутренних бурь. Что, по-твоему, есть выдуманные истории?

      – Выдуманные истории – это те, которых не было.

      – Хах! – Павел Антонович быстро плеснул в стакан самогона, выпил и смачно утер рукавом губы, – тогда, по-твоему, всякие истории про Иисуса, скажем, Сиддхартху или Мухаммеда тоже неправда? А ведь эти истории заставляют людей любить и убивать друг друга; кого-то делают хозяевами, а кого-то рабами. Можно ли сказать, что история, погружающая целые культуры в массовый психоз – неправдива?