Две повести. Александр Солин

этот очередной балаган. Интересно получается: с некоторых пор все, с кем я вольно или невольно общаюсь, оказываются, сами того не подозревая, участниками дурацкой пьесы. Хотя между нами есть разница: я знаю, что мы уже на сцене и на нас смотрят, они – нет. Надеюсь, это не причиняет им неудобство. Мне-то ясно, кто устроил этот цирк. Что ж, эффектно поставлено, спору нет. Только вот опять позволю себе дежурный вопрос: зачем? Если хотели повысить мой интеллектуальный уровень – зря старались: я ни слова из этой галиматьи не понял и уж тем более не запомнил. Хотя, конечно, какой-то смысл, какой-то знак эта сцена несет, как и все предыдущие. Ведь именно они, в конце концов, привели меня к антиквару Иванову. Значит, и эта куда-то ведет? Может, прав антиквар, и надо просто ждать и не задавать лишних вопросов? Но для чего и для кого тогда весь этот набор ученых слов?"

      Я продолжал смотреть в окно, шевеля извилинами, как сведенными за спиной пальцами. Внезапно я насторожился. Мне вдруг показалось, что позади что-то происходит. Я резко обернулся. Никого. Все вещи были на своих местах, но выглядели словно неживые. Тишина стояла невероятная. Ни гудения дневных ламп, ни ровного гула воздуха в трубах вентиляции. Погасли мониторы, не работали компьютеры. Неожиданно стемнело. Я снова обернулся к окну. Небо, еще полминуты назад ясное и прозрачное, закрылось густой плотной тучей, от которой впору отрезать куски. Улица внизу опустела. Ни машин, ни прохожих. В парке через дорогу буйный ветер молча гнул к земле деревья, поливая их стеной дождя. В небе пару раз громыхнуло.

      "Гроза? В апреле? Откуда она взялась?" – спросил я с наивным недоумением у самого себя.

      Комната погрузилась во мрак. Я решил выглянуть в коридор и направился к двери. Но что за черт? Я шел, но дверь не приближалась. Я энергично двигал ногами, но ни один предмет вокруг не менял своего расположения. Я рвался вперед, и, тем не менее, оставался на месте! Не успел я по-настоящему испугаться, как мир вокруг меня вдруг снова стал прежним. Засияло солнце, мрак рассеялся, предметы ожили, заработали компьютеры. Зазвонил телефон. Я снял трубку.

      – Ну, ты где пропадаешь? Я же тебя жду! Хотя бы позвонил! – услышал я голос Хотябыча.

      Я совсем про него забыл.

      – Иду, иду, Михал Семеныч! – торопливо ответил я и устремился на зов начальства.

      Пробежав с десяток шагов по коридору, я влетел в приемную. Секретарша Светочка, увидев меня, напряглась.

      – Ну, что же вы! Я же вам говорила!

      – Конечно, конечно, Светуля! Конечно, говорила! Кстати, грозу видела?

      – Какую грозу? Когда? – удивилась Светочка.

      – Как когда? Только что! Ну, вы здесь совсем заработались! Некогда в окно выглянуть! – шутил я, направляясь в кабинет директора.

      Светочка проводила меня подозрительным взглядом.

      – Здравствуйте, Михал Семеныч! Вы уж меня извините, пожалуйста! Задержался на минутку! Слушаю вас внимательно! – растопырив руки, демонстрировал я свою вину.

      – Какая минутка, Виктор! Ты на часы хотя бы изредка смотришь? Я уже пообедать успел! Где тебя черти носят?! Ты хотя бы предупреждай, когда уходишь! – по-свойски стал мордовать меня Хотябыч.

      – Так