Линия Сатурна. Александр Аде

первая ночь. Неужто ‒ на пороге начинающегося века ‒ мы станем самыми близкими людьми?

      Разве это – не сказка?

      * * *

      26 сентября 1971-го года.

      Алексей

      Голос Королька пропадает.

      Озираюсь ‒ и на секунду мутится голова, в мозгу рождается глупейший классический вопрос: «Где я?»

      Я ‒ на улочке Бонч-Бруевича, рядом – Алешка и Немая.

      ‒ Придется возвращаться в Заборье. Не исключено, что отец и неведомая женщина – в кинотеатре «Победа»… Эх, проклятье! Нужны деньги на такси! Можем опоздать.

      ‒ У меня рубль, ‒ нетвердо заявляет Алешка. ‒ Бабушка дала на обеды в школе.

      ‒ И у меня рубль, ‒ тихо говорит Немая.

      Ловим попутку. Минуты через две у наших ног тормозит обшарпанный фиолетовый «москвичок». Восседающий за рулем мордатый дядька коротко бросает:

      ‒ Куда?

      ‒ В Заборье, к кинотеатру «Победа».

      ‒ Садись.

      Я усаживаюсь рядом с пузатым водителем, Алешка и Немая ‒ на заднее сиденье. Центр города накатывается и тут же пропадает невесть куда.

      Водила оказывается словоохотливым.

      ‒ В киношку собрались? ‒ спрашивает для затравки.

      ‒ Да, ‒ отвечаем хором.

      ‒ А что за фильм?

      ‒ Понятия не имеем. Пойдем на первый попавшийся. Воскресенье. Надо как-то развлечься.

      ‒ В «Победе», похоже, показывают «Белорусский вокзал», ‒ размышляет толстяк. ‒ Смотрели?

      ‒ Нет еще.

      ‒ Сходите. Обязательно. Я в конце уревелся! Честно скажу, только после этого фильма уразумел, какую войну сломали. Я ведь и сам воевал в пехтуре. Начал в сорок третьем и протопал на своих двоих аж до самой златой Праги. Там войну и закончил. Трижды ранен, одно пулевое, два осколочных…

      У меня отваливается челюсть.

      Я уже привык к тому, что ветераны Великой Отечественной – глубокие старики. Самым молодым – за семьдесят, кому-то вообще за девяносто. И вот сидит рядом со мной крепкий мужик с круглыми тяжелыми кулаками, крутит баранку и повествует о том, как бил фашистов. Ему нет и пятидесяти, если и старше меня, то ненамного. Кепка, темно-серый плащ.

      А словоохотливый водила уже болтает о том, что в Тольятти выпускают новый автомобиль. По итальянской технологии. Называется «жигули». Сам-то он еще не видел, но, говорят, кузов из тонкой стали, хлипкий. Консервная банка, а не машина. Вот «москвич» ‒ это вещь. Крепкий, надежный, как танк. В двух авариях побывал – хоть бы хны.

      Так, слушая россказни веселого левака и только поддакивая, добираемся до кинотеатра.

      ‒ Счастливого просмотра! ‒ напутствует он и укатывает.

      Останавливаемся перед серым конструктивистским зданием кинотеатра. Господи, до чего же он неказистый и грязный!

      С первого по восьмой класс я учился в школе, которая была недалеко от моего дома, в десяти минутах ходьбы. Но однокашники и учителя почему-то не вызывали у меня приятных чувств. И я, пересилив свою обычную робость, выбрал другую школу, расположившуюся в Заборье, практически