Боль свободы. Владимир Игоревич Саяпин

раз, другой, третий, становится чуть легче.

      Кровь немного разгоняется по телу. Перелом заканчивает ныть, хотя в начале движения жутко болит. А затем, пусть шаг и не становится привычно легким, пусть усталость мгновенно начинает валить с ног, но в мыслях продолжает жить незримо это всепоглощающее желание отыскать воду и скорее напиться.

      Даже чувства снова пробуждаются. Глаза рыскают по округе, стараясь глядеть сквозь белый пар слабости, укрывший взгляд. Слух улавливает шелест, ища звуки журчания какого-нибудь маленького ручейка, и стараясь расслышать их издали. Горло дерет от малейшего дыхания, а глотать становится больно от сухости, да и слюна уже перестает накапливаться во рту.

      Жарко, ужасно жарко, отчего еще тяжелее переносить на ходу жажду. Передвигаться едва удается, приходится идти очень медленно, а искать второй костыль… эта идея сразу выветривается, стоит начать идти. Если сейчас нагнуться, чтобы взять какую-нибудь палку, можно просто не встать. Нетрудно вспомнить, как тяжело было сделать это в первый раз, у костра.

      Остается идти. В тени деревьев, жара солнца почти не достает. Конечно, жарко, душно, но по сравнению с тем ужасом, который расплавляет воздух за границей тени, здесь просто рай.

      Вдоль леса полосой растет кустарник, хотя, приходится идти по заваленной сухими ветками земле, ближе к деревьям. А оттуда, со стороны леса, продувает свежая прохлада лесной чащи, манит к себе, но сознание, еще живое, пусть и затихшее и растерявшее голос мыслей, из глубины ума подсказывает, что в лес идти слишком опасно. Ведь, если и есть на этой планете твари, способные переносить такую дневную жару и такой холод ночи, то сейчас они наверняка прячутся там, в глубине древесных стен, укрытые от палящих лучей жестокого солнца.

      Быстро начинает казаться, что до спасения просто не выйдет добраться. Нога мгновенно устает, костыль натирает подмышку, а тело продолжает слабеть, когда счастливым звоном раздается на слуху едва уловимая песнь ручья.

      Все тут же оживает. Туман с глаз вмиг рассеивается, сердце начинает не просто колотиться, а бешено долбить, словно его подменили на барабан. Даже горло перестает драть от легкого ветерка дыхания, а усталость, хоть и продолжает мешать, но забывается, будто можно не обращать на нее внимания.

      Только одна мысль: «Где?!», – и больше ничего. Слух начинает упорно рыскать по округе, желая точнее поймать звук плещущейся воды, узнать, из какой стороны тот доносится, и взгляд, будто хочет помочь, тоже бросается из стороны в сторону, ища признаки воды.

      Направление угадать нетрудно. Чуть дальше, но не впереди, где-то в глубине леса, прямо и вправо, где-то там. Усталое тело начинает криво, неуклюже переваливаться с ноги на костыль и обратно, желая скорее донести голову до того места, где журчит вода.

      Только вот позади, за спиной, внезапно оказывается уже пара десятков метров, а воды все нет. Мираж? Звук все еще есть, он стал отчетливей и громче. Ведь, это не может быть мираж?

      Еще десяток