Седьмое небо. Игорь Алексеевич Травкин

обижалась Катя и злилась.

      «Я б давно уехал, если б не могила моей ненаглядной Алин, которую я никак не могу оставить!» – вздыхал Вася, и Катя, расстроенная в который уже раз, качала головой, мол, горбатого могила исправит, поправляла огромные очки и уходила, а Вася вновь оставался один-одинёшенек: и в самом деле Вася был одержим тремя сомнительными идеями, сиречь мечтами: первая: в пьяных посиделках с легендарным дядей Гриней, который, – тут же поясним, – являлся второй навязчивой идеей Василия, и которого никто никогда не видел, Вася часто утверждал, что он считает весьма сомнительной ту теорию общей влюблённости и предопределения всех судеб, которая непременно определяет всех влюблённых на один материк, как правило, в один город, и зачастую, даже в один университет, на одно место работы или даже в один дом, если не на один и тот же этаж. «На земле миллиарды людей!» – задыхался от возмущения Вася, потрясая тесную кухоньку своим громоподобным голосом. – «Миллиарды людей! Предположим, что природа или там Божественное Начало определили так, что каждому нужна вторая его половинка, родственная душа, так сказать! Пусть так, – это ещё можно принять и как-то логически обосновать, но разве в «Теории Вероятности» возможно такое, что все половинки всех живущих на сей планете, все влюблённые на земле непременно рождаются в одном близко стоящем временном отрезке, да к тому же всегда рядом территориально! Ну, это же просто невозможно! Миллиарды людей на планете и все те, кому предопределено встретиться и любить друг друга, всегда оказываются рядом! Это невозможно! «Теория Вероятности» подобное совпадение исключает напрочь! А что это значит?» – вонзал он в дядю Гриню свои небесно-голубые очи, попыхивая трубкой. – «Верно! Что девяносто процентов всех влюблённых – ни хрена не влюблённые! а просто поддавшиеся стадности бараны, которые боятся одиночества, а потому придумывают себе любовь, лишь бы не быть одному! Отсюда столько несчастных браков! Они хватают тех, кто покрасивше и поприятнее из ближайшего окружения и громко радостно вопят: «Я Тебя Люблю!», совершенно при этом ничего не зная про эту самую Любовь, потому что они не нашли её, не дождались, а возможно, и вовсе не могли её найти или дождаться, потому как вторая половинка в это время совершенно на другом континенте, али вообще ещё не родилась или двести лет, как умерла!»

      «Как в твоём случае, Вася?» – добродушно улыбается дядя Гриня, глядя сквозь своё чёрное пенсне на горячего оратора.

      «Да, примерно», – нехотя отвечает Василий.

      «А что же с остальными десятью процентами, профессор?» – спрашивает дядя Гриня.

      «???» – недоумённо глядит на него Василий, не замечая, что его трубка погасла.

      «Ну, ты говоришь, что девяносто процентов влюблённых – врут и не влюблены, а остальные десять процентов? какова их Судьба?» – по-прежнему улыбается дядя Гриня.

      «Пять из них действительно встречают суженого, а пять, зная то, о чём я сейчас говорю, ждут, ищут, но так никого и не встречают, не в состоянии преодолеть временные,