Седьмое небо. Игорь Алексеевич Травкин

видно, права была Настя, – хорошо он вчера погулял! впрочем, и на самого Василия вид пельменей подействовал также, он поспешно захлопнул дверцу древнего «Саратова» и уселся за стол.

      – Ну, рассказывай! Чего один? где Настька? – весь заулыбался Василий, продолжив отпиваться чаем.

      – Не знаю… на работе должна быть… наверное…

      – Чего? поссорились?

      – Да нет… – Костя тоже осторожно отхлебнул горячий напиток, и вдруг попросил блюдце; Василий радостно одобрил и поставил колотое по каёмке блюдце перед Костей: он обожал смотреть, как кто-нибудь пьёт чай из блюдца, хотя сам редко пил чай подобным образом.

      – Ты какой-то странный сегодня… – ухмыльнулся Василий, с удовольствием прихлёбывая из кружки.

      – Ты сегодня не первый, кто мне это говорит, – усмехнулся и Костя, так же с удовольствием прихлёбывая из своего блюдца.

      – Где гулял-то?

      Костя отхлебнул ещё и призадумался, безотчётно встал и подошёл к окну, из которого был виден только узкий колодец двора: глухие грязно-жёлтые стены с редкими маленькими окошками, да кусочек тёмного асфальта внизу, коричневые мусорные баки, в которых копошился серый кот, над ржавыми крышами четырёх стен виднелось серое небо, накрывшее этот колодец безысходностью: весь город словно слеплен из таких вот кубиков-колодцев, как лабиринт, в котором нет ни начала, ни конца, в котором вообще ничего нет, и только такой город может быть окружён заснеженной кольцевой дорогой, по которой никто не ездит; « Тюрьма!» – вдруг подумалось Костику, и снова: кольцевая дорога, метель и больше ничего… какая-то непонятная тревога вновь затопила всё естество Константина, он содрогнулся всем телом и даже тряхнул головой, прогоняя наваждение, взглянул на Василия, который с ожиданием глядел на него, ведущего себя, как минимум, странно.

      – Хорошо, видать, гульнул-то! – снова усмехнулся Василий, вызвав этим высказыванием улыбку у своего друга, тут же вспомнившего восклицание Насти по телефону.

      – Честно сказать, Буян, я очнулся полчаса назад в трамвае… – с загадочно-насмешливой улыбкой начал Костя, и не ведал Василий, что за этой улыбкой он прячет свой страх. – Вышел, сам не понимая, где я нахожусь, и только спустя минут десять понял, что стою на углу Пестеля и Литейного… тогда и решил, что раз неведомые силы привели меня сюда, то непременно нужно зайти к тебе… Ты всегда поможешь советом…

      Вася расплылся в довольной ухмылке и с готовностью кивнул, пряча своё удовольствие за огромной кружкой: действительно пофилософствовать он любил, как и дать кому-нибудь ценный совет, впрочем, без лишней лести – советы его и впрямь имели вес, почти такой же, как и советы дедушки Крылова.

      – Ну, и что у тебя случилось? – с видом врача-психолога осведомился он; Костик несколько замялся, но всё же начал тот страшный разговор, которого он до сих пор боялся…

      Уже метель поглотила две маленькие, тщедушные фигурки, проглотила их даже не заметив, растворила, стёрла, словно их