Огонь и сера. Линкольн Чайлд

«импала». Представьте себе, идешь в тени, боишься выйти на свет…

      Пендергаст снова кивнул:

      – Пока один вел машину, второй спустился за вами в метро. Потом они соединились, чтобы отрезать вам путь.

      – Я тоже так подумал. Старый трюк.

      – Вы стреляли в ответ?

      – Ага, но пользы…

      – Куда же делась ваша хваленая меткость?

      – Ну, – д’Агоста отвел взгляд, – глаз чуть замылился.

      – Вопрос в том, кто подослал убийц.

      – Они появились чертовски скоро после того, как я тряхнул Балларда.

      – Не думаете, что слишком уж скоро?

      – Баллард не из тех, кто выжидает. Он парень резкий.

      Пендергаст кивнул.

      Пока длился рассказ, юная леди хранила вежливое молчание. Потом она поднялась с дивана.

      – С вашего позволения, – сказала она, – я покину вас, дабы вы могли обсудить дело сугубо меж вами.

      Отчетливый, но едва уловимый акцент в ее речи почему-то напомнил д’Агосте о старых черно-белых фильмах.

      – Доброй ночи, Алоизий. – Девушка поцеловала Пендергаста в щеку и, повернувшись к д’Агосте, кивнула: – Рада знакомству, сержант.

      Двери в библиотеку сомкнулись за ней, и на комнату опустилась тишина.

      – Значит, подопечная, да? – фыркнул д’Агоста.

      Пендергаст кивнул.

      – Откуда она?

      – Унаследовал вместе с домом.

      – Людей, черт подери, не наследуют. Родственница?

      – Не родственница. Тут все сложнее. Особняк и коллекции достались мне от двоюродного деда Антуана. А Констанс обнаружил один мой знакомый, который все лето производил в доме опись. Она здесь пряталась.

      – И давно?

      – Довольно-таки, – ответил Пендергаст, выдержав паузу.

      – Кто она такая? Беглянка? Семья у нее есть?

      – Она сирота. Дядя Антуан взял ее на попечение, заботился о ее образовании.

      – Он, стало быть, святой.

      – Едва ли. Так случилось, что Констанс стала единственным человеком, о котором он заботился. Заботился еще долго после того, как перестал заботиться даже о себе самом. Дядя был мизантроп, но Констанс стала тем самым исключением, которое подтверждает правило. Так или иначе, теперь я единственная ее семья. Но должен попросить вас не упоминать об этом при Констанс. Последние полгода стали для нее исключительно… тяжелыми.

      – В смысле?

      – В том смысле, что прошлое лучше не вспоминать. Достаточно заметить, Винсент, что Констанс – невинная наследница серии давних дьявольских экспериментов. Она очень рано лишилась семьи, причем родители стали жертвами тех опытов, и я решил, что просто обязан позаботиться о благополучии девушки. Зато ее знание дома оказалось бесценным. Из нее выйдет отличный хранитель и ассистент в исследованиях.

      – По крайней мере, смотреть на нее приятно. – Заметив недовольный взгляд Пендергаста, д’Агоста откашлялся и спросил: – А как там ваши подозреваемые?

      – Монткалм не поведал ничего нового.