Огонь и сера. Линкольн Чайлд

пальцев натурщика.

      Граф с любопытством посмотрел на Пендергаста, и в его глазах промелькнуло нечто неопределенное. Выдержав длинную паузу, Фоско очень тихо и серьезно произнес:

      – Вы поражаете меня, Пендергаст. Я впечатлен. – Из голоса графа исчезли шутливые, фамильярные нотки. – Двадцать лет назад я оказался в небольшом финансовом затруднении и выставил на аукцион Сотби ту самую картину. Тогда Гроув опубликовал заметку в «Таймс», где назвал полотно одной из подделок Делобре[20] начала века. У меня на руках имелось доказательство подлинности, но картину все равно сняли с аукциона, и я потерял пятнадцать миллионов долларов.

      – Значит, – поразмыслив, произнес Пендергаст, – вы говорили о том, как Гроув повесил на вашу картину ярлык «подделка»?

      – Да, вначале. Затем мы заговорили о Вильнюсе – о его первой большой выставке в Сохо в начале восьмидесятых, и Гроув напомнил, как по этому случаю написал легендарную разгромную статью. А ведь после того карьера Вильнюса так и не восстановилась.

      – Странные темы для беседы.

      – Не могу не согласиться. Однако дело дошло и до леди Милбэнк, до их с Гроувом интрижки, имевшей место несколько лет назад.

      – Веселый же получился ужин.

      – Веселее не придумаешь.

      – И как отреагировала леди Милбэнк?

      – А как, вы считаете, должна была отреагировать леди? Интрижка разрушила ее брак, а Гроув поступил с ней омерзительно – оставил с ребенком, мальчиком.

      – Похоже, причины для смертельной вражды с Гроувом имелись у каждого из вас.

      – Воистину имелись, – вздохнул Фоско. – Мы все ненавидели Гроува, и Фредерик тоже. Я совсем его не знаю, но, похоже, несколько лет назад, работая редактором в «Арт энд стайл», он имел дерзость написать о Гроуве нечто неодобрительное. У Гроува имелись друзья на высоких должностях, и Фредерику пришлось искать новое место работы. Бедняга потом годами обивал пороги.

      – Во сколько закончился ужин?

      – После полуночи.

      – Кто ушел первым?

      – Первым из-за стола встал я. Мне действительно было пора уходить, ведь я нуждаюсь в длительном сне. Увидев, как следом за мной встали и остальные, Гроув чрезвычайно расстроился. Он очень не хотел, чтобы мы уходили, даже настаивал на кофе.

      – Знаете почему?

      – Думаю, боялся оставаться один.

      – Можете точно вспомнить, что он говорил?

      – В определенной мере. – И с пугающим реализмом Фоско заговорил взволнованным голосом, растягивая слова в истинно аристократической манере: – «Друзья мои! Только-только наступила полночь, ведь вы не собираетесь покинуть меня прямо сейчас? Я столько лет посвятил неоправданной гордыне, но вот я очистился, и мы с вами воссоединились. Это надо отметить. У меня имеется отличный портвейн, мы просто обязаны его распить». – Граф шумно вздохнул. – Я почти соблазнился.

      – Вы все ушли вместе?

      – Кто как.

      – Я хотел бы знать как можно точнее, во сколько ушли вы.

      – В двадцать пять минут первого. – Фоско взглянул на Пендергаста. –

20

Делобре, Эмиль (1873–1956) – французский живописец, реставратор. Известен в первую очередь как копиист. В числе прочего Делобре приписывают авторство картины Жоржа де Ла Тура «Гадалка».