Огонь и сера. Линкольн Чайлд

цвета блевотины. Так из бывшего государственного клуба любителей кантри получилась типичная полицейская штаб-квартира. С типичным, отметил д’Агоста, запахом потных тел, перегревшихся копиров, грязного металла и хлорки в сортире.

      Он не появлялся в участке три дня, и при мысли о возвращении желудок наливался свинцом. Прежде хватало отчетов по телефону, но вот пришел день предстать пред светлые очи начальника. Да еще звонок Лидии выбил его из колеи.

      Косые взгляды коллег напомнили д’Агосте о вечерах, когда он не ходил с компанией в боулинг-клуб и не играл в дартс за пивом у «Тини». Зря он, наверное, отнесся к этой работе как к перевалочному пункту. Разумные люди заводят друзей, где бы они ни находились.

      Надпись на матовом стекле двери гласила: «БРАСКИ». Имя лейтенанта тускло поблескивало золотом в обрамлении черного. Отбросив лишние мысли, д’Агоста постучал.

      – Да входите уже!

      Начальник сидел за старым металлическим столом, на краю которого возвышалась кипа газет, от «Пост» и «Таймс» до «Ист-Гемптон рекорд», – все посвященные расследованию. Д’Агоста поразился тому, как плохо выглядел лейтенант: он осунулся, под глазами темнели круги.

      – Ну, рассказывай, – указал Браски на стул.

      Заслушав краткий доклад, лейтенант со вздохом провел пятерней по преждевременной плешке.

      – Завтра возвращается шеф, а у нас полный голяк: ни бывших владельцев поместья, ни волос, ни частиц кожи, ни очевидцев. Когда приедет Пендергаст? – не сумев скрыть отчаяния, спросил он.

      – Через полчаса. Просил удостовериться, все ли готово.

      – Готово, готово. – Вздохнув, лейтенант встал. – Идем.

      Хранилищем вещдоков в участке называли сооружение из сваренных грузовых контейнеров, железной змеей протянувшихся позади здания полиции, на краю последнего из уцелевших картофельных полей Саутгемптона. Лейтенант открыл дверь магнитной карточкой, и д’Агоста увидел сержанта Джо Лиллиана, который как раз выкладывал последний предмет на стол в середине длинного узкого помещения. По обеим сторонам хранилища, уходя во мрак, теснились полки и ящики, забитые вещдоками, попадавшими сюда с незапамятных времен.

      Д’Агоста посмотрел на стол. Сержант Лиллиан замечательно поработал: бумаги, пергаментные конверты, пробирки с образцами – все было снабжено ярлычками и аккуратно разложено.

      – Думаете, специальный агент это оценит? – спросил Браски.

      Д’Агоста не успел понять, что прозвучало в голосе лейтенанта: сарказм или отчаяние. Из-за его спины послышался знакомый елейный голос:

      – Оценит, лейтенант Браски, непременно оценит.

      Браски даже подпрыгнул от неожиданности. Непонятно каким образом Пендергаст проник в хранилище вслед за ними. Поджав губы и заложив руки за спину, фэбээровец подошел к столу и осмотрел вещдоки, как коллекционер осматривает предложенный раритет.

      – Забирайте все, что нужно, – сказал Браски. – Ваши лаборатории наверняка намного лучше наших.

      – А я сомневаюсь, что убийца оставил какие-либо улики, кроме тех, которые хотел оставить. Нет, сейчас я только присматриваюсь. Но что это? А, расплавленный крест. Разрешите?

      Сержант