Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй. Коллектив авторов

мне сказать о ней?

      – Мы боимся, что вы с ней поженитесь. Несчастным человеком будете.

      – А чем же она плохая? – спросил я, закуривая от Ванькиной папиросы.

      – Как вам сказать… Слякоть она!

      – Не женитесь! – предостерег Гришка.

      – Почему же, молодые друзья?

      – Она мышей боится.

      – Только всего?

      – А мало? – пожал плечами маленький Лелька. – Визжит, как шумашедшая. А я крысу за хвост могу держать!

      – Вчера мы поймали двух крыс. Убили, – улыбнулся Гришка.

      Я был очень рад, что мы сошли со скользкой почвы моих отношений к глупой тетке, и ловко перевел разговор на разбойников.

      О разбойниках все толковали со знанием дела, большой симпатией и сочувствием к этим отверженным людям.

      Удивились моему терпению и выдержке: такой я уже большой, а еще не разбойник.

      – Есть хочу, – сказал неожиданно Лелька.

      – Что вы, братцы, хотите: наловить сейчас рыбы и сварить на берегу реки уху с картофелем или идти в дом и есть кухаркин обед?

      Милые дети отвечали согласным хором:

      – Ухи.

      – А картофель как достать: попросить на кухне или украсть на огороде?

      – На огороде. Украсть.

      – Почему же украсть лучше, чем попросить?

      – Веселее, – сказал Гришка. – Мы и соль у кухарки украдем. И перец! И котелок!!

      Я снарядил на скорую руку экспедицию, и мы отправились на воровство, грабеж и погром.

IV

      Был уже вечер, когда мы, разложив у реки костер, хлопотали около котелка. Ваня ощипывал стащенного им в сарае петуха, а Гришка, голый, только что искупавшийся в теплой речке, плясал перед костром.

      Ко мне дети чувствовали нежность и любовь, граничащую с преклонением.

      Лелька держал меня за руку и безмолвно, полным обожания взглядом глядел мне в лицо.

      Неожиданно Ванька расхохотался:

      – Что, если бы папа с мамой сейчас явились? Что бы они сказали?

      – Хи-хи! – запищал голый Гришка. – Уроков не учили, из ружья стреляли, курили, вечером купались и лопали уху вместо обеда.

      – А все Михаил Петрович, – сказал Лелька, почтительно целуя мою руку.

      – Мы вас не выдадим!

      – Можно называть вас Мишей? – спросил Гришка, окуная палец в котелок с ухой. – Ой, горячо!..

      – Называйте. Бес с вами. Хорошо вам со мной?

      – Превосхитительно!

      Поужинав, закурили папиросы и разлеглись на одеялах, притащенных из дому Ванькой.

      – Давайте ночевать тут, – предложил кто-то.

      – Холодно, пожалуй, будет от реки. Сыро, – возразил я.

      – Ни черта! Мы костер будем поддерживать. Дежурить будем.

      – Не простудимся?

      – Нет, – оживился Ванька. – Накажи меня Бог, не простудимся!!!

      – Ванька! – предостерег Лелька. – Божишься? А что немка говорила?

      – Божиться и клясться нехорошо, – сказал я. – В особенности так прямолинейно. Есть менее обязывающие и более звучные клятвы… Например: «Клянусь своей бородой!» «Тысяча громов»…