Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй. Коллектив авторов

девочкам. Ну-ка, кто из вас умеет стоять на голове?

      Несоответствие между началом и концом речи поразило ребят. Сначала мои внушительные угрозы навели на них панический ужас, но неожиданный конец перевернул, скомкал и смел с их бледных лиц определенное выражение.

      – Мы… не умеем… стоять… на головах.

      – Напрасно. Лица, которым приходилось стоять в таком положении, отзываются об том с похвалой. Вот так, смотрите!

      Я сбросил пиджак, разбежался и стал на голову. Дети сделали движение, полное удовольствия и одобрения, но тотчас же сумрачно отодвинулись. Очевидно, первая половина моей речи стояла перед их глазами тяжелым кошмаром.

      Я призадумался. Нужно было окончательно пробить лед в наших отношениях.

      Дети любят все приятное. Значит, нужно сделать им что-нибудь исключительно приятное.

      – Дети! – сказал я внушительно. – Я вам запрещаю – слышите ли, категорически и без отнекиваний запрещаю вам в эти три дня учить уроки!

      Крик недоверия, изумления и радости вырвался из трех грудей. О! Я хорошо знал привязчивое детское сердце. В глазах этих милых мальчиков засветилось самое недвусмысленное чувство привязанности ко мне, и они придвинулись ближе.

      Поразительно, как дети обнаруживают полное отсутствие любознательности по отношению к грамматике, арифметике и чистописанию. Из тысячи ребят нельзя найти и трех, которые были бы исключением…

      За свою жизнь я знал только одну маленькую девочку, обнаруживавшую интерес к наукам. По крайней мере, когда бы я ни проходил мимо ее окна, я видел ее склоненной над громадной не по росту книжкой. Выражение ее розового лица было совершенно невозмутимо, а глаза от чтения или от чего другого утратили всякий смысл и выражение. Нельзя сказать, чтобы чтение прояснило ее мозг, потому что в разговоре она употребляла только два слова: «Папа, мама», и то при очень сильном нажатии груди. Это, да еще уменье в лежачем положении закрывать глаза составляло всю ее ценность, обозначенную тут же, в большом белом ярлыке, прикрепленном к груди: «7 руб. 50 коп.»

      Повторяю – это была единственная встреченная мною прилежная девочка, да и то это свойство было навязано ей прихотью торговца игрушками.

      Итак, всякие занятия и уроки были мной категорически воспрещены порученным мне мальчуганам. И тут же я убедился, что пословица «запрещенный плод сладок» не всегда оправдывается: ни один из моих трех питомцев за эти дни не притронулся к книжке!

III

      – Будем жить в свое удовольствие, – предложил я детям. – Что вы любите больше всего?

      – Курить! – сказал Ваня.

      – Купаться вечером в речке! – сказал Гришка.

      – Стрелять из ружья! – сказал Леля.

      – Почему же вы, отвратительные дьяволята, – фамильярно спросил я, – любите все это?

      – Потому что нам запрещают, – ответил Ваня, вынимая из кармана, папироску. – Хотите курить?

      – Сколько тебе лет?

      – Десять.

      – А где ты взял папиросы?

      – Утащил у папы.

      – Таскать,