Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи. Ташендаль

Я так глубоко погрузился в воспоминания, что не заметил, как сигарета истлела до самого фильтра. Пальцы обожгло болью, матюгнувшись, отшвырнул окурок. Степанченко открыл было рот, чтобы изречь очередную подколку, но в этот момент дверь ближайшего к нам подъезда с грохотом распахнулась и из здания выбежал третий милиционер, судя по всему, ранее упомянутый Лёва.

      – Ну что? – не дожидаясь, пока подчинённый подойдёт ближе, выкрикнул Андрей.

      – Голяк, – разочарованно покачал головой тот, на ходу застёгивая пуговицы бушлата. – Телефонной связи тоже нет.

      – Надо в участок ехать, – поправляя автомат на плече, задумчиво сказал старший сержант. – Чёрт знает что… Это Иван.

      – Салют. Лев Дроздов, – пожимая протянутую руку, поздоровался тот. – Ну что, поехали?..

      Милиционеры уже хотели погрузиться в машину, но тут со стороны детского сада, расположенного неподалёку, послышался собачий вой. Мы развернулись по направлению к шуму. Звук был настолько тоскливый и надрывный, что по спине побежали мурашки. Тональность увеличивалась, постепенно переходя в оглушающий рёв, похожий на звуки сирены противовоздушной обороны. Морщась от вновь вспыхнувшей в голове боли, я сжал уши ладонями, но завывания с легкостью проникали через щели между пальцами и вгрызались в пульсирующий мозг. Слава богу, долго какофония не продлилась, рёв резко оборвался жалобным скулежом, после чего раздался странный ухающий звук, напоминающий удар по плохо натянутому полотну барабана, его эхо, отражаясь от многоэтажек, пронеслось по улицам и затихло где-то вдалеке.

      – Это ещё что за хрень? – обескуражено спросил Дроздов, рука милиционера лежала на расстёгнутой кобуре, но сам он, видимо, не замечал этого.

      – Собака? – послышался из машины голос Иванова.

      – Собаки так не воют, – покачал головой Степанченко и повернулся ко мне. – Ты это, иди. От греха подальше. Потом увидимся.

      Я кивнул, пожал всем по очереди руки и пошёл в направлении дома. Позади послышался шум заведённого двигателя, мимо пронесся УАЗ, но направлялся он не в участок, а к источнику воя – детскому саду. Подойдя к нужному подъезду, я открыл, как оказалось, незапертую дверь.

      – Что за ерунда…

      Захлопнул её и открыл вновь. Так и есть, магнит не работает. Что-то ЖКХ совсем отбились от рук, если не поддерживают дома в надлежащем состоянии.

      В подъезде тускло горела лампочка. Хорошо хоть не придётся шариться в потёмках, боясь оступиться и кубарем слететь с лестницы. Пройдя мимо почтовых ящиков с торчащими из них во все стороны буклетами, рекламирующими мебельные магазины и творческие вечера в местном ДК, я добрался до лифта и нажал на кнопку вызова. Зашёл в кабинку, морщась от чересчур едкого запаха освежителя воздуха, и выбрал нужный этаж.

      Раздался сигнальный зуммер, двери раскрылись. Оказавшись на лестничной площадке, не стал торопиться звонить в дверь, а вместо этого подошёл к окну. Возле видневшегося поодаль детского сада неподвижно стояла патрульная машина, милиционеров поблизости видно не было, судя по всему, они либо сидели внутри, либо скрылись в здании.

      Сознание