Катаклизм внутри, Катаклизм снаружи. Ташендаль

отношения. Снайпер с трудом переставлял ноги, при каждом шаге его подбородок ударялся о нагрудную пластину бронежилета. Не то чтобы пристально смотреть, сфокусироваться не может, а вот Линь выглядел обозлённым и полным ярости. Помогая товарищу правой рукой, левой он сжимал автомат с перекинутым через плечо ремнём. Спец тоже чуял чужое присутствие, сверлил взглядом бело-серую мглу, пытаясь отыскать источник беспокойства.

      До службы я неоднократно читал про это загадочное «ощущение чужого взгляда», но всегда считал это не более чем художественной выдумкой, используемой для нагнетания напряжения. На периметре удалось в полной мере убедиться в существовании подобного феномена, более того, я стал доверять этому чувству больше, чем зрению или слуху. Из темноты вымершего мегаполиса на меня пялились разные твари: яростные, голодные, завистливые, манящие, – все спектры злобы и презрения… Но сейчас… Это было нечто новое, ранее невиданное. Наблюдающее за нашим продвижением существо не испытывало никаких эмоций. Взгляд не живой твари, а пластиковой куклы со слишком реалистично вылепленным лицом.

      – Шур-шур, шур-шур, – скрипучий от мороза снег напоминал неопытного поэта, пытающегося подобрать к слову рифму, но раз за разом повторяющий один и тот же вариант.

      Шур, шур, шур,

      Шур, шур, шур,

      Это правда…

      или сюрр?

      Шур, шур, шур,

      Шур, шур, шур,

      Время сделать

      перекур…

      Никаких перекуров, никаких передышек. Не успеем убраться из города до полуночи – поляжем под огнём артиллерии, а ведь нам ещё гражданских искать, которые если и остались живы после События, то наверняка разбежались по округе.

      В очередной раз бросив взгляд за спину, я заметил, что Линь остановился. Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться назад по собственным следам.

      – Сворачиваем направо, – военный выглядел измученным, но голос его по-прежнему был твёрд. – Русло уже близко.

      – Как он? – бессмысленный вопрос. Грач больше напоминал мешок картошки, чем натренированного солдата.

      – Жить будет. Двигай.

      От былого Линя не осталось и следа. Канула в небытие напускная развязность, прихватив с собой и остатки дружелюбия. Каждое слово прочерчивало невидимую линию, дальше которой мне не рекомендовали соваться. Судя по взглядам, то и дело цепляющимся за висящую у меня на поясе кобуру, оружию грозило вернуться к прежнему хозяину.

      Постепенно количество снега под ногами стало уменьшаться, а расстояние между многоэтажками – увеличиваться. Автоматчик оказался прав. Изменив направление движения, мы довольно быстро вышли к небольшой сосновой роще. Вопреки традициям Города, деревья вовсе не выглядели безжизненными: высокие тёмно-коричневые стволы, одетые в шапки из сочных иголок, жизнерадостно покачивались на редких порывах ветерка. Шуршали что-то приветственное, зазывая насладиться красотой зимнего леса. Удиви�