Кручина. Алексей Константинович Шнурницкий

небо подковою медной

      Стучало по зеркалу вод.

      Но вот мы увиделись вскоре.

      Всё там же. У нас на мосту.

      Она не сбежала. Лишь брови

      Бросала порой в темноту.

      Когда это было, о, боже…

      Детьми, знать, под жабий напев

      Мы поняли вдруг, что похожи

      На этой дощатой тропе.

      Мы робко загадку решали

      В движениях водорослей

      И в том, почему вдруг лишайник

      Топорщит усы на весле.

      И были мы вместе так чутки.

      Дрожали, в кустарник уйдя,

      Пока закричавшая утка

      Искала над руслом утят.

      Таким вот я помнил знакомство.

      Но странным был здешний народ,

      И всякий посматривал косо

      На двух неприглядных сирот.

      А Ольга ютилась поодаль.

      На холм подымалась тропа.

      Давно подвели туда воды,

      Чтоб мельницу вкупе припасть.

      Мы как-то без спросу полезли,

      А там лишь остался поддон,

      Покрытый прогнившим железом,

      И брёвна торчат над водой.

      Мы часто в том месте бывали.

      С него открывался простор.

      Я помню их, что-то скрывавший,

      Всегда чисто убранный двор.

      Рябит черепицею хата,

      За хатой колодец и лес.

      И катятся вишен закатных

      Жемчужины в зелень тех мест.

      Когда-то здесь хутор имели.

      Я факт в институте отрыл,

      Что средь образцовых имений

      И этот знаком до поры.

      Хозяйство водили большое,

      А кто они? – нет ничего.

      По слухам, как ссыльные что ли,

      С далёких казённых неволь.

      Селяне в тот хутор не очень

      Смотрели. И тайный им страх,

      И холм, что угодьями сочный,

      Растёрли от зависти в прах.

      Дурное водилось за местом.

      Повесили люди печать,

      Что леший с русалками вместе

      На мельнице портит девчат.

      А все, кто там жили от века,

      То ведьмой, то вещим прослыл.

      С того все хотели в опеке,

      Чтоб я к этой Ольге остыл.

      И бабка бубнила без толка,

      Что, будто бы глядя в окно,

      Она усмотрела, как Ольга

      Крадёт у коров молоко.

      «Гляди, ведь она недотёпа!

      Не дружит, ты видишь, ни с кем.

      Сидит, вон, подальше от скопа

      В какой-то ненужной тоске.

      И ты, на себя не похожий,

      Сбегаешь ни свет, ни заря,

      А в доме бываешь всех позже

      И ночи, и дни потеряв.

      Повяжет, гляди, что бечёвкой

      И подле оставит держать.

      И будешь с прилипшею чёлкой

      Бросаться из холода в жар.

      Уже ведь однажды скрутило.

      Всю ночь выпекало глаза.

      А я просидела с молитвой

      На лики святых в образах.

      Внучок, ну, прислушайся сразу.

      Уймись и держи ты в уме,

      Что с давних времён непролазных

      Там лихо живёт на холме»

      От слов этих я вдруг очнулся.

      Смотрю, и мостки позади.

      Под солнцем