Или победить. Или умереть. Юлия Владимировна Букатова

воем, от которого у меня щемило в сердце.

      Я повернулась на бок, устремив взгляд в открытое окно, за которым гуляли лёгкие порывы прохладного ветра, раскачивая скрипящие ставни, и виднелось синее небо, с яркими бликами звёзд. Они мерцали в такт ветру, то сбиваясь, то нарастая и становясь ярче, словно еще едва и взорвутся, оставив в небе яркий блеск.

      Собака вновь завыла, от чего я вжалась в кровать, натягивая плед, подаренный на день рожденье, а через секунду схватила подушку, накрывая ей голову.

      Утром я встала после третьей попытки, когда мама не выдержала, дернув одеяло на пол, и лишь тогда я нехотя, но все же поднялась, сев в кровати, и через секунду ощущая приятную утреннею прохладу, стоявшую вопреки поднявшемуся солнцу. Устало оглядев комнату, я опустила ноги на холодное дерево, и в голове ярко вспыхнула мысль, что с сегодняшнего дня начинается отчет месяцу. Это придавало сил, в некоторой степени, но в тоже время, наводило ужас. Я не знала, что будет девятнадцатого июля, но мысленно просила приблизить этот день.

      Неторопливо умывшись, я сонно побрела в комнату, садясь за туалетный столик, и начиная расчесывать спутавшиеся за ночь волосы, слегка мокрые после вечерней бани, от этого волнистые у концов. Но каждое прикосновение к голове и резкое движение рук причиняло боль – те мерзкие вспышки в голове, которые словно накручивали сознание на леску. В глазах резало от солнечного света, хотелось скорее лечь спать, и уже неважно где, дома или у Диего.

      –Ты выглядишь неважно. – Тихо произнес зашедший в комнату папа, до этого несколько минут наблюдавший за мной с коридора.

      Я без слов перебросила волосы с груди на руку отцу, и откинулась на спинку стула, чувствуя, как расческа идет с корней к кончикам угольных волос, но не мелкими рывками, как у меня, а плавными движениями, осторожно прочесывая каждый локон.

      –Выше в гору до трех ночи лаяла какая-то шавка, и я периодически просыпалась от ее завываний. Словно и не спала.

      –Сварить кофе? – ласково улыбнулся папа.

      –Тройную порцию, если можно. – Недовольно пробурчала я, разглядывая в зеркало, как папа ведет гребень по моей копне. – Почему у тебя никогда не было длинных волос? – чуть подскакивая на месте, спросила я.

      –Потому что это неудобно.

      –Но зато красиво. К тому же, у тебя такая масса.

      Папа вновь улыбнулся, покачивая головой, и на секунду поднимая глаза к зеркалу, словно толком не помнил, как выглядит, но, не увидев там ничего стоящего, вернул взгляд.

      –У мамы волосы были длинные, до поясницы. – Неожиданно начал папа, и я кротко дернулась, не ожидая, что он заведет про нее разговор. – Она редко их распускала, в основном с пучком ходила, или с косой, но какие они были густые, лоснящиеся, что шелк, а отец наоборот, стригся коротко. – Папа вдруг замолчал, чуть дернув уголком губы, и внимательно осмотрев меня. – Ты на Аделаиду очень похожа. Тот же высокий лоб, брови с взлетающими у висков концами, тонкий нос, даже интонации. Иногда, когда ты говоришь где-то