Или победить. Или умереть. Юлия Владимировна Букатова

ругая себя за слабость. Какая же я..

      Я удрученно вздохнула, наконец, вспомнив, что меня наверняка ждут, и вышла из комнаты, прикрыв дверь.

      Вернувшись в гостиную, где никто, кажется, не заметил моего отсутствия, я первым делом посмотрела на пустующий стул Диего, хмыкнув про себя.

      ПЯТАЯ ГЛАВА

      До венчания оставались сутки, и утром восемнадцатого июня я проснулась в шесть утра, больше так и не уснув, хотя использовала каждый выпадающий шанс на полноценный сон.

      На самом деле, меня не пугало приближающееся венчание, практически стаявшее на пороге и стучавшее в дверь. Разговор с Диего две недели назад обнадеживал, и я надеялась на лучшее, хотя и была в некотором смятении.

      Доставая со шкафа подвенечное платье, ждущее своей очереди три года, я лишь немного огорчилась тому факту, что оно не будет таким же роскошным, как платье моей мамы. Хотя, мое, бежевое, с платиновой нижней юбкой на фижмах, выглядело вполне элегантно и достойно, если не брать во внимание легкие потертости.

      –Я вижу, тебя что–то беспокоит, – вновь повторила мама, появляясь возле меня с легкой улыбкой, и кротко обнимая за плечи.

      –Меня что–то беспокоит, – нехотя призналась я, поправляя складки черного пончо, в котором стояла, – словно я понимаю, что это ошибка, которую я не хочу исправить.

      Мама глубоко вздохнула, грустно глядя на меня, и улыбаясь с искренне нежной улыбкой, свойственной лишь матери. Ее слабость могла бы пойти против любой мужской силы, а ее мужество стоило гвардии солдат. Ей удавалось поддерживать нас с отцом, и держаться самой, это стоило похвалы, от которой мама отмахивалась, не считая нужной, ведь она говорила, что просто исполняет свой долг, но я знала, как ей бывает нелегко, и как умело она это скрывает.

      –Венчание и на меня нагоняло неуверенность, но за девятнадцать лет брака я ни на секунду не усомнилась в своем выборе.

      Слова мамы словно отщелкнули что–то во мне, и в прогнивших костях забурлил яд, вызвавший прилив злости. Мне захотелось крикнуть, топнуть ногой, что угодно, чтобы уменьшить боль, но рассудок не давал мне этого сделать, бесконечно напоминая, что я обязана держать себя.

      –Но Диего не мой выбор, – печально напомнила я, оборачиваясь к маме, и заглядывая за завесу янтарной радужки, сегодня сиявшей, как никогда раньше.

      –Кто знает, что будет дальше, – она слегка пожала плечами, грациозно распрямляя спину, похожую на ровную стену.

      Мама подошла к платью, внимательно оглядела его, оценивая состояние ткани, взяла платье за края, поднимая верхнюю юбку, бежевого цвета с крупными, переливающимися вензелями.

      –Мам, – осторожно позвала я, и ее кудри взлетели в воздух, переливаясь в лучах солнца золотой капелью меда, когда она резко обернулась, улыбаясь добрыми глазами. – Ты не боялась выходить замуж за отца?

      –Нет, – не думая ни секунды, ответила она, отворачиваясь назад к платью, и вытягивая ткань, – а с чего ты вдруг спросила про это?

      Поджав губы, я покачала головой, собираясь с мыслями. Лезть в личную жизнь родителей я была не намерена,